Могикане Парижа

– Вы знаете остальное, – сказал Сальватор, – и вскоре я скажу вам, что, по моему мнению, вы должны сделать.

Он поклонился и сделал знак Жюстену проводить его.

II. Посвящение

Молодые люди спустились вниз, где находился класс.

Класс был пуст: дети гуляли, так как день был воскресный. На этот раз Сальватор разыграл роль хозяина и пригласил Жюстена сесть.

– Теперь, – начал он, положив руку на плечо Жюстена, – теперь, мой милый друг, выслушайте меня внимательно и не пророните ни одного слова из того, что я скажу вам.

– Я слушаю вас; я хорошо понял, что вы не могли сказать всего в присутствии моей матери и сестры.

– Вы правы. Есть вещи, которые нельзя сказать матери или сестре.

– Говорите, я слушаю.

– Жюстен, вам не удастся возвратить Мину семейству обыкновенными средствами.

– Я понимаю, но, по крайней мере, с вашей помощью я могу с ней видеться, не так ли?

– Пожалуй! Но только прежде всего мы должны уговориться.

– Я хочу ее видеть, знать, где она, – остальное уже мое дело.

– Вы ошибаетесь, Жюстен: с этой минуты это мое дело… Да, вы ее увидите, потому что я обещал вам это; да, вы ее даже похитите, – и это может легко случиться; вы можете спрятать ее так, что ее никто не отыщет, – но зато вас непременно отыщут.

– И дальше что?

– Вас найдут, задержат, посадят в тюрьму.

– Это не страшно. Во Франции есть же правосудие: рано или поздно моя невиновность откроется, и Мина будет спасена.

– Рано или поздно, говорите вы? Положим, рано или поздно, хотя я не совсем разделяю ваше мнение. Я думаю о худшем. Итак, предположим, что ваша невиновность будет всеми признана. Я делаю вам снисхождение, полагая, что на это уйдет год. Что будет с вашим семейством в продолжение этого года? Нищета войдет в ту самую дверь, которая захлопнется за вами; ваша мать и сестра умрут от голода.

– Нет! Добрые люди помогут им.

– О, как вы ошибаетесь, мой бедный друг! Вальженезы – сторукие чудовища. Если им стоит только протянуть одну из этих рук, чтобы открыть вам дверь в тюрьму, то девяносто девять остаются у них свободными, чтобы очертить ваше семейство роковым кругом, который никто не осмелится переступить. Добрые люди помогут вашей матери и сестре? Кого подразумеваете вы под словами «добрые люди»? Жан Робер, поэт, который нынче Крез, а завтра беднее вас самих; Петрюс, живописец, фантазер, который пишет картины для себя, но не для публики, который существует не произведениями своей кисти, а проедая свое маленькое наследство. Людовик, талантливый медик, даже более того – гениальный, но медик без практики; я, бедный комиссионер, живущий сегодняшним днем. Ваши мать с сестрой – добрые христианки, им останется церковь, где они могут искать опоры и утешения, не так ли? Но один из самых влиятельных кардиналов – родственник Вальженезов. Вы скажете: благотворительный комитет? Президент комитета сам Вальженез. Положим: они могут обратиться к Сенскому префекту, к министру внутренних дел. Получат единовременно двадцать франков, еще вопрос: получат ли, когда эти чиновники проведают, что просительницы состоят в таком близком родстве с человеком, задержанным по подозрению в преступлении, которое влечет за собой ссылку на галеры…

– В таком случае что же делать? – воскликнул Жюстен, дрожа от гнева.

Сальватор сильнее сжал рукой плечо Жюстена и, устремив на него пристальный взгляд, спросил:

– Что сделали бы вы, Жюстен, если бы дерево грозило упасть вам на голову?

– Я срубил бы дерево, – ответил Жюстен, начиная понимать метафору своего друга.

– Что сделали бы вы, если бы кровожадный зверь, ускользнув из зверинца, бегал бы по городу?

– Я взял бы ружье и убил бы животное.

– В таком случае я в вас не ошибся, – сказал Сальватор, – выслушайте меня.

– Я думаю, что совершенно понимаю вашу мысль, Сальватор, – сказал Жюстен, опираясь в свою очередь рукой на колено своего друга.