Мое преступление

Поглядев в этом направлении, Фламбо внезапно заметил угловую часть здания, расположенного куда ближе, чем ферма, но почти полностью скрытого за ветвями деревьев. Постройка выглядела небольшой и находилась довольно далеко от берега, но яркий блеск декора на ней наглядно демонстрировал, что этот дом был такой же частью курортного комплекса, как и эстрада, лабиринты из растений и железные скамейки с изогнутыми спинками.

Отец Браун спрыгнул со сцены, Фламбо последовал его примеру. Они шли, отклоняясь то влево, то вправо, ориентируясь по просветам между деревьями, и наконец увидели небольшой дешевый отель, каких много на курортах, – гостиницу с общим буфетом, а не с обслуживанием в номерах. Почти весь его фасад состоял из узорчатого стекла и позолоченной гипсовой лепнины. Эта мишура выглядела совершенно нереалистичной в контрасте с угнетающим пейзажем, где с одной стороны шумело хмурое море, а с другой высились серые деревья, словно шагнувшие сюда из сказки о ведьмах. У обоих путешественников возникло смутное предчувствие, что если в такой гостинице и предложат что-либо съесть или выпить, то это будет окорок из папье-маше и пустая кружка, как на представлении в театре.

Предчувствие, однако, обмануло их. По мере того как они приближались к зданию, их глазам открывались новые детали: перед буфетом (который, очевидно, был заперт) стояла одна из железных садовых скамеек с изогнутой спинкой, напоминающая те, что украшали площадь с садовым лабиринтом, но куда более длинная, тянущаяся почти вдоль всего фасада. По всей видимости, ее поставили туда, чтобы гости могли посидеть и полюбоваться видом на море, однако в такую погоду вряд ли можно было рассчитывать, что ею воспользуется хоть один чудак.

Но, несмотря на это, у края скамьи стоял маленький круглый столик, какие обычно бывают в ресторанах, с небольшой бутылкой шабли и тарелкой с изюмом и миндалем. За столом на скамье расположился темноволосый юноша с непокрытой головой. Он удивительным образом почти не шевелился, пристально вглядываясь в морской простор; с расстояния в четыре ярда молодой человек напоминал восковую фигуру. Впрочем, когда друзья приблизились еще на ярд, юноша подскочил, словно чертик из табакерки, и почтительно, но без подобострастия, промолвил:

– Джентльмены, не желаете ли зайти? Сейчас весь персонал взял выходной, однако я могу приготовить вам что-либо, не требующее особого мастерства.

– Буду признателен, – сказал Фламбо. – Так вы – хозяин заведения?

– Верно, – ответил брюнет, понемногу возвращаясь к прежнему бесстрастному состоянию. – Понимаете ли, все мои официанты – итальянцы. Я решил оказать им любезность и разрешил поглазеть на то, как их соотечественник победит чернокожего. Разумеется, если у него хватит сил. Вы ведь знаете, что после кучи проволочек сегодня состоится широко разрекламированный бой между Мальволи и Грязным Нэдом?

– Боюсь, мы слишком торопимся и не сможем по достоинству оценить ваше гостеприимство, – сказал отец Браун, – однако моему другу наверняка придется по вкусу стакан хереса: во-первых, чтобы уберечься от простуды, а во-вторых, он будет рад выпить за успех чемпиона-католика.

Фламбо не слишком понимал, как люди могут пить херес, но возражать не стал и выразил сердечную благодарность.

– Херес? Да, разумеется, – кивнул хозяин, разворачиваясь в сторону своего заведения. – Простите, это займет несколько минут. Как я уже заметил, официанты взяли отгул…

Он сделал пару шагов к отелю, из темных окон которого, забранных ставнями, не пробивалось ни лучика света.

– Не стоит утруждаться… – начал было Фламбо.

Однако владелец отеля пустился в уговоры:

– Послушайте, у меня есть ключи, и я вполне могу отыскать путь во тьме.

– Я не имел в виду… – вмешался отец Браун, тут же прерванный зычным мужским голосом, донесшимся из коридоров обезлюдевшего отеля.

Голос громко, но неразборчиво проревел какое-то иностранное имя, и хозяин гостиницы сорвался с места куда быстрей, чем когда шел за хересом для Фламбо.

Все случившееся неопровержимо свидетельствовало о том, что владелец отеля говорил только правду и ничего, кроме правды. Однако и Фламбо, и отец Браун впоследствии частенько упоминали, что ни разу во время других совместных приключений, зачастую весьма опасных, кровь не леденела у них в жилах так сильно, как в тот миг, когда они услышали ужасный голос, внезапно донесшийся из темного пустого отеля, голос, который мог бы принадлежать великану-людоеду.

– Повар! – торопливо выкрикнул хозяин гостиницы. – Совсем забыл о нашем поваре. Он уже уходит. Я сейчас принесу ваш херес, сэр.