Модификаты

— Нет, — неожиданно четко произнес Глыба и, сделав знак лингвисту не встревать, выдал какую-то фразу с упоминанием моего имени и только потом позволил тому говорить.

Да уж, слово "нет" я произнесла столько раз с момента нашей встречи, что ему запомнить и понять его значение и употребление не составило труда. Сообразительный и легко обучаемый пришелец. Нечто прям из сюжета старых фантастических фильмов.

— Он говорит, что эти… оссца очень сладкие. Лакомство для женщин. Но, если ты не хочешь шевелящихся, он позже соберет и изжарит их для тебя. Так еще вкуснее, придает много сил и пахнет лучше того, что ты ела. Спрашивает, примешь ли ты их.

Я подумала, что два отказа подряд будет чересчур. И жареные насекомые внушали мне меньше отвращения, чем живые, так что я согласилась принять будущее угощение. Потом разберусь уже, можно ли будет избежать его употребления. К тому же стоит помнить, что запасов энергетических батончиков нам хватит всего на пару дней. Может, три при экономии. Но дальше-то, как ни крути, придется переходить на дары инопланетной природы. Так что пора начинать перенимать ценный гастрономический опыт потихоньку.

— Как же мне это все не нравится, — еле слышно пробухтел Штерн.

— А мне кажется, все складывается лучше, чем можно было ожидать в подобной ситуации, — тихо возразил док. — Уж для Софии точно, а она не даст нам совсем пропасть.

Поразительный человек — Питерс. Учитывая, насколько недружелюбно к нему отнеслись инопланетяне, он не держал на них зла и совсем не выглядел запуганным. В противоположность прежде всегда оптимистичному и открытому Арни. И это тем более странно для меня, потому что именно наличие чуждой разумной жизни делало участие лингвиста в путешествии "Ковчега" не бессмысленным. Неужели он рассчитывал максимум на возможность изучать какие-нибудь древние письмена давно вымершей цивилизации, а наличие ее живущих ныне представителей ему поперек горла? Я находила это раздражающим, даже делая поправку на общий стресс и шок. Полет и все пережитые страдания изменили его полностью, или же он всегда таким и был, а я просто не замечала? Впрочем, делать окончательные выводы рано. Хотелось надеяться, что, немного адаптировавшись к новым обстоятельствам, Штерн перестанет воспринимать все настолько подозрительно и враждебно. Хотя нельзя и отрицать вероятность того, что именно его пропитанный пессимизмом взгляд на все окружающее окажется верным.

Повелительный краткий рык Глыбы, заметившего, что я прислушиваюсь к их разговору, вынудил мужчин замолкнуть. Впереди показалось нечто огромное и темное, заслонявшее собой горизонт. Я решила, что мы идем к еще одному лесному массиву, и это было хорошо. Ведь утро весьма скоро, и оказаться при свете дня на открытой местности было неосмотрительно. Дождь прекратился, небо прояснилось, и в нем появились первые намеки на приближение рассвета, а я смогла рассмотреть, что темная масса перед нами — это скалы, но в отличие от той, в которой мы впервые решили найти укрытие, это была целая гряда, полностью преграждавшая путь, и конца ей не виделось ни справа, ни слева. В мышцах опять постепенно начала проявляться боль, а дыхание становилось тяжелее и шумнее. Я выдыхалась. В этот раз гораздо быстрее, чем раньше. Резервы организма исчерпаны, и даже химии было уже не под силу вернуть мне бодрость.

— София, нам следует сообщить Вашему проводнику, что дальше идти без отдыха для Вас очень чревато, — окликнул меня Питерс.

Глыба резко развернулся, будто окончательно потеряв терпение, и грозно рявкнул на дока. Но мужчина не спасовал, а, наоборот, шагнул ближе и указал на меня рукой.

— Софии нужен отдых, — громко и четко произнес он. — Если она будет двигаться и дальше, то ее здоровье и даже жизнь окажутся в опасности. Штерн, переведите ему.

— Да хватит мною помыкать, — огрызнулся Арни, но, однако же, стал подбирать нужные слова, прислушиваясь к "Лингво".

Вняв ему, Глыба порывисто повернулся ко мне и максимально приблизил наши лица, настолько, что я едва не отшатнулась, увидев его огромные клыки всего в паре сантиметров от себя. И теперь стало видно, что его скрытые густыми лохмами глаза имели поразительный цвет. Так, словно к влажно блестящему шоколадному добавили насыщенного темно-вишневого, причем оба цвета были отчетливы и не перекрывали друг друга. Хотела бы я знать название подобного оттенка. А еще, несмотря на полное отсутствие белков, взгляд его совершенно не был пугающим или лишенным разумности. На меня пристально и изучающе смотрело абсолютно точно мыслящее создание, а не животное, имеющее лишь небольшие зачатки сознания. Глыба, по обыкновению, стал изучать мой запах, уделив особое внимание покрытому обильной испариной лбу. Потом он искоса глянул на Арни, как бы давая указание быть участником диалога, и заговорил. Закончив, повернулся ко мне спиной и опустился на корточки.