Модификаты

— Я не понимаю, — пробормотала, удивлено моргая и ощущая при этом, как все нутро начало сворачивать узлами ужасного предчувствия.

— Чужаки принесли с собой мерзость, жестокость и грязь, — теперь слова вообще звучали как множащееся эхо, пробирающее до костей и поднимающее дыбом волосы. — Они как полный гноя нарыв, преисполнены жажды властвовать, убивать, унижать, творят непростительное и заслуживают быть стертыми с лица нашего мира, или же отравят его, заразят и пробудят с таким трудом побежденные нашу собственную тьму и жестокость. Участь решена.

ГЛАВА 39

Я присел на корточки напротив брата у входа в Запретное место и приготовился к долгому ожиданию. Как-то много лет назад, едва мы с Аговой воплотили Оградителя впервые, нам уже случалось сопровождать сюда Вали. Тот поход был наполнен печалью: Душа народа незадолго до этого потеряла своего энгсина и нуждалась в собственном утешении, что так щедро дарила всем вокруг. Вышла из пещеры она много часов спустя, и лицо ее было просветлевшим, хоть и по-прежнему грустным.

Появление авгассы стало настолько неожиданным, что я едва не упал на задницу. Не было слышно ни шагов, ни шороха, и даже запахи никак не предупредили меня о том, что мы с братом больше не одни. Вскочив, я встал с этой странной женщиной лицом к лицу, поражаясь ее росту, очень бледной, почти полупрозрачной коже, разительно контрастировавшей с черными, свободно спадающими волосами, и бесцветным глазам, зрачок в которых выглядел сквозным провалом в мир Духов, от чего меня постыдно бросало в дрожь. Вторая сущность зашевелилась совсем близко к коже от присутствия создания, говорящего напрямую с ей подобными, и потянулась, будто выпрашивая чего-то, как мне почудилось нехорошего, вечность сдерживаемого, но лишь один взмах ладони, через которую, казалось, насквозь проникает свет, и внутри все успокоилось.

— Мне сейчас нужен только ты сам, мальчик, — произнесла женщина, и от глубокого звучания ее голоса у меня побежали мурашки. — Я не стану касаться тебя, Рисве, это небезопасно для нас обоих.

— Чем я могу быть полезен тебе? — спросил, почтительно склоняя голову, но если честно, больше нуждаясь в том, чтобы частично скрыться от пронзительности взгляда.

— Все наоборот. Ты ведь хочешь спросить. Нечто очень важное для тебя.

— Я не… — остановился, почувствовав себя завравшимся ребенком только от одной попытки отрицания правды перед ней. — Разве вам можно говорить с мужчинами?

Да я просто глупый ресу с толстым черепом и только каплей мозгов в нем, нашел, что ляпнуть перед такой, как она.

— Я же говорю. Просто мы, как и сами Духи, нечасто видим необходимость делать это. Но твой случай особый. Итак, спроси меня вслух, Рисве.

— Я постоянно думаю… — Да хватит мямлить, нужно говорить прямо, — Меня все время гложет сомнение и даже страх, что вдруг я не смогу дать моей Софи все необходимое для счастья, пусть и буду стараться изо всех сил? Что, если она вообще не сможет до конца обрести покой и наполненность жизни со мной и среди хротра?

— Разве достойно для столь сильного мужчины, как ты, сомневаться? — Хоть фраза и имела насмешливый смысл, в тоне его не уловил, но все равно разозлился.

— Какое мне дело до достоинства и что толку в моей силе? Они разве способны помочь в том, о чем я спросил?

Авгасса покачала головой, непонятно, соглашаясь или нет.

— А если я скажу, что твои страхи имеют под собой реальную почву? Что ты станешь делать? — Ее посылающие по спине крупную дрожь зрачки расширились еще сильнее, словно где-то на территории Духов меня хотели рассмотреть получше.

— Все что угодно. Буду искать новые пути, способы, пробиваться к лойфе моей Софи сотней дорог…

— Но если и этого недостаточно, отпустишь?

— Что? НЕТ. Ни за что, это невозможно. Она моя анаад.

— И это значит, что ты без нее жизни не мыслишь, а вот она-то вполне может так и не увидеть в тебе центр всего сущего.

Дыхание прервалось, как от удара чудовищной силы, мгновенно смявшего всю мою грудную клетку.

— Зачем говоришь такое? — пробормотал я сипло.

— Мне и Духам интересно знать, ты не готов отпустить свою Софи, потому что сам бесконечно в ней нуждаешься, или же потому, что твердо веришь: ты тот единственный, что предназначен ей для всего, тот, кто способен позаботиться о ее счастье, добиться его, пройдя через любые трудности.

Ответить я смог не сразу, понадобилось глубоко посмотреть в себя, ибо на поверхности для меня не было разницы.

— Я в ней нуждаюсь так, что нет сил даже представить себя без нее. Но ее счастье мне дороже. И ради него я готов на все, даже убить свою лойфу, отпустив.

— Ответ есть у тебя и у нас, — вздохнула женщина, как будто с облегчением, и растворилась в воздухе, а я остался пялиться на все так же сидящего на корточках Агову, следящего от скуки за пролетающими мимо оссца. Выходит, он ничего не видел и не слышал. Как же мне понять, зачем авгасса приходила на самом деле? Неужто только для того, чтобы напомнить мне, что это я как энгсин живу и дышу для своей анаад и никак не иначе?

* * *