Модельер

Он попытался вспомнить, заматывал ли изолентой шнур, или обошлось без навыков электронного травматолога. Вроде бы, обошлось, но как такое возможно? Когда он принёс раненого, замёрзшего механического зверя с балкона, хвост у него был капитально сломан и висел на одной голой изоляции. Тут не только изоленту — тут пришлось бы пускать в ход паяльник, которого у Влада всё равно не было. Савелий знал, что такое паяльник, но его вклад, похоже, ограничивался пивом в холодильнике, а Юля, которая обставляла квартиру, ни о чём подобном понятия не имела. Складывалось впечатление, будто техника восстановилась сама, просто припав с его, Влада, помощью к живительному источнику электропитания. Как прибитый тапком таракан, доползший до воды.

* * *

Так что вечером Влад отдыхал от звуков бессмысленных, что сопровождали его каждодневные ночные бдения, и пытался вникнуть в звуки с умыслом. Ему хотелось послушать ставший за более чем два года родным шум испорченной пластинки, но настоящая музыка оказалась куда как интереснее. Она была упорядоченная, но при этом вызывающая внутри, на преднервном уровне, ощущениеспонтанности. Спонтанно билось сердце, спонтанно работали лёгкие, спонтанно вырабатывали жидкости многочисленные желёзы. Одна из пластинок называлась — «Струнный квартет Роберта Шуманна», на другой блистал клавишами и трубами, похожими отдалённо на голос Юлии, некий Йоханнес Брамс; Влад слушал их поочерёдно и перемежал другими ансамблями, квартетами и band'ами, но эти двое оставались в его фаворитах.

— Ты нашёл свой телевизор? — спросил Сав на следующий день после того, как Влад перевёз на новое место дислокации нехитрые свои пожитки.

В этом плане всё было, как раньше. После полудня будь готов услышать за дверью громкий топот, словно к тебе в гости идёт огромный ёж, шаги, звучащие так, как будто этот человек уверен во всём на свете. Сав врывается, потрясая покупками или чем-то, по его мнению, интересным, прихваченным из института или просто по дороге. Разнообразные дары он приносил в жертву Владу, как некому мифическому полузабытому божеству, и благополучно забывал в его квартире. «К тебе теперь далековато ехать», — жаловался он, на что Влад только качал головой, улыбаясь. Мол, сами выбирали.

Он очень рад, что несмотря на непосредственность и спонтанность, что наполняет его жизнь, кое-что остаётся неизменным. Сав так же приходил почти каждый день, Влад встречал его, не отрываясь от работы. В конце концов он перестал запирать дверь: кому ещё придёт в голову залезть на чердак?

Стеклянная тумба для телевизора, которую Зарубин и Юля прикупили для Влада, по-прежнему пустовала, за исключением забытого там канцелярского ножа и круглого следа от кружки с кофе. Это единственная вещь, по поводу которой они определились сразу. И, так же сообща, определились с местом для этой тумбы: во всём удобном, но таком, чтобы до ближайшей электрической розетки нужно было ехать чуть ли не на поезде.

Саву показалось, что намёк не совсем очевиден: эта тумба для зо-мбо-я-щи-ка, при чём тут кофейные кружки? — вот он и задал вышеозначенный вопрос, и даже затаил дыхание в ожидании ответа.

— Можно сказать, да. Посмотри вон там.

Влад показал на лежащий на столе рекламный каталог TopBrands в россыпи карандашей из IKEA. Судя по обложке, местами потрескавшейся, местами помятой, намокшей со стороны корешка, эта книженция побывала вместе с Владом не в одной передряге.

Сав засмеялся.

— Я вспоминал о тебе, когда по радио обсуждали телевизионного вора. Он такой душка! Ворует у людей телевизоры и исчезает. Не понятно, как они проникает в квартиры, неясно, как умудряется вытащить телеки, не тронув ни окон, ни дверей. Обносит, кстати, только первые этажи. Знаешь, какая фраза прозвучала? «Восстание машин», вот какая! Они думают, что телевизоры, возможно, прячутся где-то в чулане, а когда хозяева отворачиваются — рраз! — и выходят за дверь. Может, и вора-то никакого нет…

Каталог перекочевал в руки Сава; следующие десять минут заполнял шорох страниц. Бумаги в TopBrands не жалели: оборотная сторона каждой страницы была пуста, и именно там Влад делал свои эскизы.

— Ты… рисуешь теперь по-другому, — какое-то время спустя сказал Сав. — Что случилось?

— Не знаю. Может, я теперь думаю в другую сторону… а что, сильно отличается?

— Стиль вроде тот же самый… даже чуток попроще.

Рисунки обрели налёт гротеска. У Сава, который переехал в Питер из Нижнего, ещё свежи были воспоминания об автобусной экскурсии по историческому центру, на которой туристов забросали архитектурными терминами. Поэтому то, что увидел в импровизированной тетрадке Влада Савелий, вызывали у него стойкие ассоциации с мрачным и помпезным Питером в рамке окна туристического автобуса.

Кажется, в этих костюмах невозможно не то, что ходить ежедневно, но и вообще двигаться. Там были техногенные мотивы, вроде воротника и браслетов из проводов, обилие молний, в каждой второй работе подразумевались цвета и принты, яркие, будто телевизионные помехи.