Многослов-2, или Записки офигевшего человека

Мы как-то вообще недооцениваем, как мощно влияют на нас слова. Ученые проделали такой опыт. Они взяли семена растений под неблагозвучным названием «арабидопсис» и поместили их в аппарат, способный переводить человеческую речь в электромагнитные колебания. После чего начали на бедный подопытный арабидопсис всяко ругаться. В результате эти семена превратились в генетических уродов, а через несколько поколений племя арабидопсиса выродилось вовсе. Вот ведь оно как! Оказывается, выражение «убить словом» не такая уж и метафора…

Язык вообще существо живое. Слова живут в языке своей жизнью, и мы уже не вдумываемся особенно в их смысл. Театральное «партер» происходит от французского «par» («по») + «terre» («земля»), но кто сейчас это помнит? Кто сейчас знает, что «глянец» происходит от немецкого «Glanz» (кстати, все существительные на немецком пишутся с большой буквы), что значит просто «блеск» – так называли журналы с блестящей обложкой. Однако нынче это слово имеет едва ли не социальное значение, про глянец даже фильмы снимают…

Как и все живое, язык постоянно меняется. Потому как любой народ может в чем угодно лениться (например, народу бывает очень лениво строить хорошую жизнь), но вот словотворчеством люди занимаются всегда. И покуда на Земле останется хотя бы один человек, он всенепременно будет заниматься сотворением слов – это наша суть, это у нас внутри сидит: не отнять.

Скажем, знаете ли вы, что значок @ называется «собака» только в России? Итальянцы называют @ – улитка, немцы – обезьянка, финны – кошка, китайцы – мышка. Ни один философ или лингвист не может объяснить, почему в большинстве языков мира название этого важнейшего, с компьютерной точки зрения, символа взято из мира животных. Но так решили люди, и значит, так тому и быть! Замечательный Максим Кронгауз увидел в этом значке @ – собачку в будке. Я абсолютно доверяю этому лингвисту, но не могу не признать, что можно – при определенном напряжении фантазии – увидеть здесь улитку, а можно – кошку в окошке…

Носителей языка – то есть нас с вами – характеризует не только то, какие слова возникают, но и какие исчезают из языка. Много лет назад я брал интервью у великого Дмитрия Сергеевича Лихачева в его питерской квартире, буквально заваленной книгами. Я запомнил, как тогда Дмитрий Сергеевич сказал мне: «Раньше письма подписывали: «Готовый к услугам такой-то…» Вы можете себе представить, чтобы сегодня кто-нибудь так подписал письмо?»

Не могу. Сегодня словосочетание «готовый к услугам» звучит едва ли не издевательски. А раньше было нормой. То, как это характеризует нас с вами, предоставляю решать читателю.

Любое государство всегда с некоторой настороженностью относится к любому народному творчеству. Оно понятно: не хочет выпускать из рук такое важное дело, как словотворчество. Однако никакое государство в мире не может не то что уничтожить, а даже регламентировать те открытия в языке, которые делает народ.

Например, в России – чтоб вы знали – есть закон «О государственном языке Российской Федерации». Там, в частности, написано: «Порядок утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации определяется Правительством Российской Федерации». Теоретически – здорово! Вывод этот, конечно, очень государство возвышает. На практике свое решающее слово в словотворчестве (извините за нелепый каламбур) народ никому не отдаст. Назвал @ – собачкой, и все тут. И хоть ты что делай, правительство, а все равно @ будет собачкой!

Ну нет такого слова в русском языке – «услышимся», не зря мне его сейчас компьютер красным подчеркнул, намекая: нет такого слова, ошибка у тебя, автор. А радио послушаешь – есть! Едва ли не каждый ди-джей считает своим долгом попрощаться словами «услышимся завтра».

Попытки регламентировать язык сверху предпринимаются, разумеется, не только в России. Скажем, во Франции есть такое государственное учреждение Генеральный комитет Франции по терминологии. Так вот сей комитет повелел французам заменить привычное, но английское e-mail на непривычное, зато французское – mel. И – чего? Да ничего. В том смысле, что ничего не вышло из затеи… Французы английское слово предпочитают – хоть ты тресни!

Может быть, словотворчество – это едва ли не единственное проявление народной воли, которое никак и ничем невозможно регламентировать. Мне вообще кажется, что языковое творчество – самое постоянное и самое, если угодно, мощное проявление народного творчества. Язык создается постоянно. Мы его создаем. И мы же ругаемся, что язык портится.