Многорукий

Эта история началась двадцать девятого августа в тысяча девятьсот девяносто восьмому году. Месяцем ранее до событий, потрясших наш маленький городок за полярным кру́гом, группа «Scooter» выпустила альбом «No Time to Chill» с мгновенно ставшей популярной песней, прозванной среди россиян – «Почем рыба?1». В те дни мои ровесницы, да и девчонки постарше, приходили на уроки в футболках с принтом Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет. Часто картинка из Титаника встречалась и на школьных дискотеках. Еще одной из особенностей школы в тот год для нас всех стала игра в фишки – картонная валюта всех детей, за которую на переменках сражались не на жизнь, а насмерть. Они продавались вместе со жвачками по одной штуке или упаковками от десяти до пятидесяти штук. Но о большой упаковке я и мечтать не мог. Иногда я покупал маленькую упаковку, хотя за ее стоимость можно было взять синий батончик «Темпо» и пару жвачек «Love Is» с бананово-клубничным вкусом. И потому, заканчивая школьный день с полными карманами фишек, я возвращался домой счастливым; с пустыми карманами – несчастным, понимая, что снова остался без фишек, и придется пару дней обойтись без шоколадок. Другим, определенно, самым знаменательным событием моего детства, стало появление в городе первых персональных компьютеров и компьютерных клубов, где мы толпились вокруг одного счастливчика, оплатившего полчасика игры в «дюк нюкема2» или «кваку3». Клуб открылся и в нашем районе. За откровенно убогий вид мы прозвали его «бич-клубом», но, возможно, только благодаря его появлению и счастливому стечению обстоятельств, я и мои друзья не погибли в тот страшный день.

Наша семья жила на первом этаже в одном из невзрачных, серых домов, которых полным-полно в Мурманской области. Иногда по вечерам или днем мы слышали, как в подвале возятся и шипят крысы. Было девять-тридцать утра. Я сидел на кухне и смотрел телепередачу, которую по субботам смотрели, наверное, все жители России. Папа увез сестру к стоматологу. Мама жарила гренки из почерствевшего батона на молоке с яйцом и подавала мне на тарелку к чаю. Без пятнадцати десять в квартире раздался звонок, я выскочил из-за стола в коридор, открыл дверь, впустил друга Володьку в прихожую и начал одеваться:

– Володя, доброе утро! – выглянув из кухни, сказала мама.

– Здравствуйте, тетя Люда, – немного картавя ответил он.

Застегнув молнию на куртке, я накинул на спину рюкзак с продуктами и термосом. Мама подошла ко мне, поправила шапку и хотела поцеловать:

– Ну мам, – выкручиваясь, запротестовал я и смущенно посмотрел на Володьку.

Она засмеялась, проводила нас на площадку.

– Пока, мальчишки. Хорошо вам отдохнуть!

Мама дождалась, пока мы выйдем из подъезда, потом подошла к окну, и мы с ней друг другу помахали.

Двадцать девятое августа администрация города Снежногорье объявила Днём знаний. Наша классная руководительница Надежда Валерьевна заблаговременно обзвонила всех, кто вернулся из отпусков, и сказала, что мы всем классом идем в поход на сопки. Встреча с классом после летних каникул всегда была для меня особенно волнительной. За лето мы вырастали, менялись и в первые дни будто заново знакомились, приглядывались, привыкали к новым словечкам в лексиконе и перенятым друзьями от других ребят замашкам в поведении. Но, как и все мальчишки, больше всего я нервничал перед встречей с одноклассницами. Одну из них звали Ира. Примерно в середине прошлого учебного года между нами завязалось нечто большее, чем дружба. Сперва я просто названивал ей по телефону и мог часами рассказывать о какой-нибудь ерунде, только бы слушать ее голос, смех и как она зовет меня по имени. Потом начал оставлять у ее двери скромные букетики, которые покупал в цветочном ларьке на сдачу, иногда перепадавшую мне после похода в магазин за продуктами.

От друзей я узнал, что Ира вернулась из отпуска и очень обижена на меня потому как, я не позвонил ей после приезда в город. Почти всю прошлую ночь я лежал и представлял встречу с ней, то, как Ира посмотрит на меня; продумывал наш диалог, как его лучше начать. Мысли об Ире убаюкали меня, и перед сном мне грезилось, что мы возьмемся за руки, сможем скрыться из поля зрения взрослых и поцелуемся, как делали это много раз в прошлом году.

В десять часов мы встретились нашей компанией на пяточке – площадке между автобусной остановкой с постоянно разбитыми стеклами и двумя ларьками. В одном продавались хлеб и молочка, в другом – всякая всячина, вроде жвачек «Бумер» и «Турбо» за один рубль, шоколадок «Wispa», чипсов «Ruffles» и дешевых сосисок «Гриль», которые мои родители иногда покупали на ужин к разводному картофельному пюре. Ванька Брежнев, Жека и Костя Баклажанов что-то разгорячено обсуждали возле организованного в центре пяточка пункта приема пивных бутылок, за которым приглядывал неопрятный, подвыпивший бомж. Мы с Володькой подошли и по-взрослому обменялись рукопожатиями с остальными:

– Чуваки, зацените, Костян говорит, его брат вчера кваку на максималках прошел, – сказал Жека.

– Ты прикалываешься? – удивился я.