Многорукий бог далайна

Вокруг правителя и растерянного Боройгала собралось не меньше дюжины цэрэгов и всякого мелкого начальства. Ээтгон выговаривал наместнику прямо при них. Боройгал потемнел, но слушал, кланялся и соглашался. А что можно сделать, если Суварг болен, вся власть у этого мальчишки, а подчинённые ненавидят выскочку-одонта и за глаза называют палачом?

– Алдан-шавар освободить, – приказывал Ээтгон. – Выделить место в устье одного из ручьёв, того, что возле мастерских, поставить навес…

– Будет исполнено… завтра же… прямо сейчас… немедленно…

Осмотрев склады, они поднялись наверх.

– А-адонт! – раздался знакомый крик.

Нет, с этим надо что-то делать. Сколько ещё будет позорить его перед страной тронутая страхолюдина!

Но тут же Ээтгон сообразил, что на этот раз Ай кричит иное:

– Вот адонт! Это он схва-атил Шаарана!

– Что это значит? – Ээтгон повернулся к Боройгалу.

– Н-не знаю… – попятился тот. – Первый раз её вижу.

– Врё-ёшь! – торжествующе крикнула Ай. – А кто тибя кусил?

– Где была темница у прежних властей? – потребовал Ээтгон.

Несколько рук с готовностью указало дорогу. Боройгал был чёрен.

Они спустились во второй ярус соседнего шавара. Здесь почти не оставалось теплиц с грибами, а тоже располагались кладовые, сокровищница, какие-то пустые комнаты, выложенные гладкой костью. Ээтгон поморщился: в подземельях должен расти наыс, и нечего зря тратить место.

Дальняя камера бесконечного тупика была заложена мощной дверью, сквозь которую просачивалось какое-то невнятное бормотание.

– Ключ! – потребовал Ээтгон.

– Нету, – пряча глаза, ответил Боройгал.

– Ломайте дверь!

– Сейчас ключ принесут, – сдался Боройгал и побежал за поворот.

Вынырнул он оттуда через пару секунд, размахивая вытащенным ключом. Ээтгон вставил выточенную кость в скважину, замок щёлкнул, дверь туго поддалась. Шум в камере смолк, затем хриплый, но полный язвительности голос произнёс:

– Приполз? Не можешь прожить без кутузки? Давай переселяйся сюда, тебе тут самое место.

– Свет! – выдохнул Ээтгон.

Несколько человек помчались за светляками, стражник высек искру и запалил факел.

В камере за решёткой на полу, превратившемся в сплошной слой нечистот, сидело существо, меньше всего напоминающее человека. Оно прикрывало чёрной лапой отвыкшие от света глаза и силилось подняться с пола. Но голос, осипший и потерявший звучность, оставался голосом сказителя:

– Ээтгон?.. Ты долго шёл. Но всё равно, спасибо.

Ээтгон шагнул к решётке, бешено рванул её. Почему-то ему казалось, что прутья сломаются от рывка, словно стебли хохиура, но рыбья кость видывала и не такое и устояла.

– Ломайте! – рявкнул Ээтгон.

– Вот ключ, – робко сказал Боройгал.

– Ломайте, говорят! Хотя – стоп! Ты сам будешь сидеть здесь, пока не сгниёшь. Давай ключ.

Шооран наконец сумел выпрямиться и стоял, держась за решётку, всё ещё отделяющую его от воли.

– Не надо, – сказал он. – Он недостоин. Пусть возвращается в палачи.

Решётка упала, открыв проход, и вместе с ней упал Шооран, который уже не мог сам стоять на ногах. Шоорана вынесли из камеры, затем и из алдан-шавара. На воле уже сгущался вечер, но всё же багровые облака показались Шоорану нестерпимо яркими. Он застонал, загораживая лицо.

– В тень отнести, в комнату? – быстро спросил Ээтгон.

– Нет, к воде.

Шоорана отнесли к ручью, опустили на берегу. Взбаламутив ленивые струи, Шооран влез в воду. Сначала лежал неподвижно, потом принялся стаскивать намокшую одежду, тереть чёрную кожу илом, словно пытался смыть само воспоминание о подземной клетке. Подбежал слуга, притащивший еду: миску каши и горячего, только что сваренного наыса.

– Потом, – отказался Шооран. – Сначала отмыться.

Ээтгон обвёл взглядом собравшихся. Те с серьёзными лицами наблюдали за мытьём узника, словно перед ними происходило действо, от которого зависит будущее государства. Лишь один воин, на панцире которого виднелся след плохо содранного значка, стоял спокойнее других.

– Кто такой? – спросил молодой правитель.

– Дюженник Цармуг! – отрапортовал воин.

В следующее мгновение он сообразил, что произнёс запретное слово, но не стал ни поправляться, ни извиняться, а продолжал неподвижно стоять, глядя в лицо Ээтгону.

– Отвыкай! – произнёс Ээтгон и добавил: – Будешь на этих оройхонах старшим. Хозяйство знаешь? – Цармуг молча кивнул. – Ну и хорошо. А с этим… – Ээтгон повернулся, ища глазами Боройгала, но того не было. Зато с соседнего оройхона, от границы, донёсся взвизг раковины. Трубили тревогу.

– Ишь ты, где он уже, – подал голос Шооран. – Через полчаса у вана будет. Вану палачи нужны. Так что всё-таки выйдет по-моему.

* * *