Многогранники

— Она на тот момент водилась с компанией стритрейсеров. Мы с ужасом ждали, когда она сама права получит. Без прав ее уже ловили. А после одной из аварий — к счастью, без жертв — отец запретил ей садиться за руль. Она, что удивительно, согласилась. Это потом я уже поняла, что в тот момент в ее жизни появились вы.

Роман вновь снял очки и потер лицо. Складывалось впечатление, что бабушка Юлы говорит о ком-то незнакомом. Милая и нежная Юла в плохой компании? В окружении гонщиков? Господи, каким же скучным должен был казаться ей после этого Роман! И как она могла вообще на него внимание обратить?

Жанна Эдуардовна отпила из своей чашки, не отводя взгляда от Романа. Роман запустил пальцы в волосы и сосчитал до пяти, чтобы немного успокоиться. Голова шла кругом. Обработку новой информации он решил оставить на потом, потому что сейчас он пытался выстроить логическую цепочку: Юла была в плохой компании, родные переживали — появился Роман — Юла с компанией рассталась, все наладилось — Роман Юле не подходит. Мозг просто взрывался. Впору было начать сомневаться не только в своих знаниях русского, но и в здравом смысле. Роман вздохнул и сдался:

— Жанна Эдуардовна, я понимаю, что не подхожу Юле, по вашему мнению. Не понимаю почему, но понимаю, что вы так считаете. Но давайте мы с этим разберемся немного позже? Сейчас самое главное — помочь Юле. Я готов нести ответственность. Я…

— С чего вы взяли, что это ваша ответственность?

Роман вдруг обнаружил, что театральность бабушки Юлы, которая ему всегда нравилась, начала резко раздражать. Он почти не спал последние сутки. Он предвидел проблемы с отцом и, возможно, с полицией, он сходил с ума от беспокойства за Юлу, а Жанна Эдуардовна то и дело выдерживала эффектные паузы.

— Просто скажите мне, где Юля, и я уйду, — произнес Роман, отодвигая нетронутый кофе. — Если не скажете, я все равно это выясню. Мне придется обратиться к отцу и искать через него. Это спровоцирует определенную огласку, поэтому…

— Вы меня шантажируете?

— Нет, Жанна Эдуардовна. Я отношусь к вам с безмерным уважением, я очень благодарен вам за то, как вы меня приняли и как помогли мне в адаптации здесь. Поэтому я просто озвучиваю то, что буду вынужден сделать.

— Мальчик мой, это так наивно — надеяться на связи папы, ничего не зная о реальном положении вещей. У отца Юли связей не меньше, поверьте. Но речь сейчас не об этом. К ней не пускают даже родных. Она снова в клинике неврозов.

— Что это значит? — сглотнул Роман.

— У нее был нервный срыв. Уже третий. Теперь какое-то время она проведет в клинике, потом, скорее всего, переедет к отцу. Вопрос с учебой будет решаться позднее.

Роман потрясенно уставился на Жанну Эдуардовну. То, что Юла, бывало, рыдала после пары коктейлей и говорила, что жизнь — тлен, воспринималось им как некая особенность. Он даже думал, что это такие женские штучки, чтобы пожалели, достали луну с неба и тому подобное. А выходит, все было совсем иначе.

— Почему вы не предупредили меня раньше? — не удержался он.

— О чем?

— О том, что у нее проблемы!

Необходимость предупреждать о таких вещах казалась Роману очевидной. Жанна Эдуардовна же отрывисто рассмеялась.

— Как вы себе это представляете, Роман? Моя внучка знакомит меня с приличным мальчиком, и я тут же говорю, что она склонна к неврозам и что у нее депрессия в ремиссии? Вы бы так сделали? Впрочем, о чем я? Вы бы сделали. Вы чересчур правильный.

— Но это было бы честно. Я бы знал сразу и…

— Роман, вы мне — посторонний человек. Скажите, должна ли я была позаботиться о вашем комфорте в ущерб счастью своей внучки?

Роману понадобилось несколько секунд, чтобы до него дошло, о чем речь.

— Вы считаете, что я хотел бы знать заранее, чтобы не связываться с ней?

По лицу бабушки Юлы стало понятно, что именно так она и считает, и Роман рассмеялся, откинувшись на спинку диванчика. Смех перешел в стон. Он не понимал не только девушек, он и их бабушек не понимал.

— Если бы вы предупредили, я бы просто вел себя иначе, — пояснил он, думая о том, что его отцу тоже часто приходилось идти на компромиссы, чтобы сохранить душевное спокойствие мамы. — Я бы знал, что можно делать, а чего — нельзя, и…

— Вот об этом я и говорю. Вы не просто правильный. Вы ненормальный. Если бы я вдруг сошла с ума и предупредила вас о том, что с Юлей нужно быть очень осторожным, то вы в свои неполные восемнадцать вляпались бы в отношения, которые выжали бы вас самого. А с вашей правильностью вы бы еще и не сразу решились их разорвать. Впрочем, к счастью, моя девочка не из тех, кто стал бы долго терпеть тряпку. Она бросила бы вас сама. И очень страдала бы.

Роман, прищурившись, смотрел на бабушку Юлы и не знал, что сказать, потому что столько бреда за одну единицу времени он не слышал в своей жизни никогда. Его внутренний голос говорил, что он точно не бросил бы Юлу, если бы знал, что у нее проблемы. Отец ведь не бросал маму, когда у той были периоды плохого настроения и хандры, сменявшиеся вереницей вечеринок. Отец не бросил, а мама в итоге бросила. Роман вздохнул и подал голос: