Мним

Мирон. Верните-ка сюда, я попробую наложить как-нибудь… Или может на расстоянии надо? Ого!!! Ого! Посмотрите! Теперь всё стало ещё больше! Прелесть. Прелесть!

Мирон вскакивает со своего места и начинает всё рассматривать, восторженно что-то восклицая.

Катя, умиляясь. Да, теперь ты на шаг ближе к звёздам, герой! Молодец!

Мирон. Скоро я научусь летать и буду к ним ещё ближе. Я сам их увижу.

Катя. Я буду в тебя верить.

Затемнение.

Сцена третья. Утро. Мирон с Баженом стоят у мольберта. Последний вносит правки на картине.

Бажен. Кто тебя перспективе учил? Ну разве я? Разве я, Мирон? Просто посмотри, сейчас твоё море на меня с картины скатится. Нужно переделывать и так, как я тебя учил. Иначе твоя картина будет ненастоящей.

Мирон. Но это…

Бажен. Что это? Это очередное твоё оправдание?

Мирон. Я не хочу ничего говорить тебе.

Бажен, запнувшись. Что? Мирон, я совсем забылся, прости меня. Я не хотел, чтобы ты так хмурился. Чего ж ты сразу мне не сказал, что я такой? Ладно, давай начнём всё заново. Подойди ближе, смотри с моего ракурса. Ну? Что же ты молчишь? Мирон, я ведь исключительно добра тебе желаю. В этот раз ты действительно сделал всё наперекосяк. Я ещё мог понять, когда ты менял цвет на ненастоящий, переставлял детали, но это… Я не могу взять в толк, что это такое. Мне не сразу удалось понять, что это море из-за такой странной постановки. Так не делается. Я уверен, что ты знаешь и понимаешь это. Так объясни мне, почему ты написал именно так.

Мирон стоит в закрытой позе, отвечает не сразу.

Мирон. Ты с каждым днём только чаще злишься на меня, а затем делаешь вид, как будто так и должно быть, и такое отношение ко мне нормально. Я не хочу тебе ничего объяснять, ты всё равно не услышишь меня, Бажен. Ты ни разу даже не извинился за такие свои всплески, а ведь даже погода извиняется перед скалами солнечными днями за удары волн во время шторма. Это низко!

Бажен в немом шоке. Пауза.

Бажен. Ладно, так и быть, но теперь тебе нужно послушать меня, молодой человек. Предположим, что ты прав, что с моей стороны было весьма неправильно поступать так по отношению к тебе, но разве я знал, что тебе это небезразлично? Я ведь ни разу не слышал от тебя ни слова об этом. Мне казалось, что ты понятливый мальчик и не принимаешь мои слабости близко к сердцу. Ради твоей безопасности я позволю тебе не объяснять, откуда столько новых и запретных слов тебе известно. Побойся Вселенной, Мирон. Это уже твоё дело, что думать и говорить, но не забывай, прошу, своих стариков и то, что они посвятили твоему обучению свою жизнь. Ты в праве делать что угодно, но, когда дело касается искусства, я не позволю малейшего невежества. Понимаешь, о чём я говорю? Цени моменты благодушия старших, поскольку ты даже не представляешь, какой иногда титанический труд — сдерживать то, что ты называешь всплесками. Ради кого? Не забывай.

Мирон. Я тоже не смог сдержать своего всплеска… Прости меня, я сказал слишком много.

Бажен. То-то. Объяснишь мне наконец, что это такое у тебя на картине?

Мирон. Это такая задумка.

Бажен. Какая?

Мирон. Ну… Ладно. Зрителю должно казаться, что он смотрит на море не со стороны. То есть, не через холст, а прямо на само море, как будто своими глазами. Он видит волны так, потому что, может быть, он ещё невелик ростом и ему кажется, что море действительно как рванёт на него! Ещё я изогнул линии, потому что человеческие глаза круглые. Я заметил это, когда оттягивал веки в детстве, а это значит, что и то, что мы видим немного изгибается, но мы не замечаем. Я пока не уверен в этом… Моя картина — полёт детской фантазии, чистой и незапятнанной знаниями. Это не столько картина реальности, сколько изображение мечты. Я ещё с самых первых наших уроков спрашивал себя: почему мы изображаем только то, что уже существует? Разве не для того Вселенная даёт нам холст и краски, чтобы мы создавали новое? Я решился сделать что-то новое, и ты тут же не смог понять меня. Ты столько лет живёшь на этой земле, но ни разу не отходил от своих привычек. Тебе не кажется это странным? Тебе не было интересно попробовать что-нибудь новое? Почему ты смотришь на меня так, как будто вот-вот цунами обрушится на меня? Не нужно, прошу. Если тебе непонятно моё творчество, значит я уже перегнал тебя настолько, что тебе неведомы мои помыслы, когда я вижу тебя насквозь, ты прозрачный! Вот ты кто!

Мирон спешно уходит вместе с картиной. Бажен в задумчивости и удивлении садится на стул рядом с пустым мольбертом.

Бажен, в отчаянии. Всё пропало…

Бажен яростно толкает мольберт на землю. На шум выходит обеспокоенный Александр.

Александр. Ты чего это тут?

Бажен. Идиот!

Александр. Кто?

Во время речи Бажен иногда переходит на крик, повышая голос на отдельных словах.