Мне повезло: я всю жизнь рисую!

И вот в 1962 году эта «Баллада» была напечатана в журнале. Я прекрасно помню этот разворот, я работал тогда главным художников в «Костре». На левой стороне — стихотворение, а на правой — красивая акварельная картинка — буксир, плывущий мимо кранов и кораблей. Нарисовал её художник Василий Михайлович Звонцов, немолодой человек, ушедший на войну из Академии художеств, дослужился до полковника, но после войны вернулся в художники. Эта публикация была с восторгом встречена всеми почитателями гениального поэта.

Первая публикация «Буксира». «Костер» 1962

Мне тоже довелось иллюстрировать это стихотворение.

В 1964-м когда Бродского арестовали и собирались судить и выслать из Ленинграда, как тунеядца, бездельника, нигде не работавшего (просто писать стихи, даже такие замечательные, власти не считали работой, друзья из московского издательства «Малыш» попросили меня сделать и прислать им макет такой книжки, «Баллада о маленьком буксире», чтобы они заключили с автором договор и предъявили в суде, как доказательство, что автор зарабатывает себе на жизнь своим трудом. Стихи Бродского были такие емкие, что каждую строчку можно было иллюстрировать. Я сделал макет и картинки, и отослал в издательство. Дальнейшая судьба этого макета мне неизвестна. Мой друг ещё по Ленинграду — коллекционер Алик Рабинович вспоминал, что она — эта книжка — появлялась на аукционе в Нью-Йорке, потом следы её затерялись. Но «рукописи не горят…», и рисунки тоже. Надеюсь, что она где-то появится. С самим Иосифом Бродским я был хорошо знаком еще в Ленинграде. Мы с женой считали его поэтом гениальным, знали стихи его наизусть, были на суде, где его приговорили к высылке на Север в 1964 году. Провожали его в 1972 году в Америку. В 1987 году он получил Нобелевскую премию. Я сделал плакат. В Нью-Йорке мы часто виделись с ним в ресторане «Русский Самовар», владельцами которого вначале были Бродский, Михаил Барышников и наш ещё Ленинградский друг — Роман Каплан, замечательный человек. Я часто рисовал Иосифа и в Ленинграде, и в Нью-Йорке. Один рисунок 1970 года ему понравился и он надписал его. Сейчас в некоторых изданиях в России он печатается, как автопортрет Бродского. Он сам прекрасно рисовал. У меня хранится много его рисунков.

Рисунок И. Бродского

2 апреля 95 года в «Русском Самоваре он сделал замечательный рисунок — мой портрет. И надписал: «Мишеньке, с нежностью, от Иосифа». А 29 января 1996 года я нарисовал его в последний раз, в похоронном доме на Бликкер стрит, в гробу.

Я счастлив, что был знаком с этим гениальным поэтом.

ОБЛОЖКА К ДОВЛАТОВУ

Московский приятель удивлялся: «Вы в Ленинграде все знакомы друг с другом. Одни учились в одном институте, другие — вместе были в эвакуации, некоторые жили рядом, на одной улице, ходили в одну школу, а кто-то — даже в один детский сад… Да еще почти все родились в одном родильном доме, в знаменитой Снегирёвке…».

Мы с Довлатовым познакомились году в 60-м. Жена дружила с его первой женой — Асей Пекуровской, я одно время почти ежедневно виделся с ним. Он тогда работал в ленинградском пионерском журнале с «инквизиторским» (как он писал в «Невидимой книге») названием «Костер», а я был там художественным редактором.

На унылых редсоветах я все время всех рисовал, и Сережу, конечно. Он был тогда без усов и бороды, носил «хемингуэевский» свитер и выглядел именно так, как на моем шарже.

Потом он уехал, и мы слышали (если удавалось) его замечательный голос по «Свободе», видели (если удавалось) его книги — на русском и английском языках, знали о его газете «Новый американец», о публикациях в «Ньюйоркере».

А увиделись в 88 году, когда приехали с женой в гости в Нью-Йорк.

Серёжа и Лена показывали нам Манхэттен, возили на Брайтон. Сергей с восточной щедростью завалил нас подарками — «ардисовскими» репринтными изданиями Ахматовой, Мандельштама, Кузьмина. Старался передать что-то всем в Питере. Мы были одни из первых гостей из России. Поэтому Сергею Вольфу послал измеритель давления в шинах.

На мой вопрос «Зачем это ему? У него нет машины и на трамвай не всегда есть деньги» отвечал: «Ничего, пригодится!»

Жаловался на обложки к американским изданиям (на обложке к «Зоне» была нарисована лагерная камера, больше похожая на офис преуспевающей компании) и попросил сделать обложку к его книге «Наши» (Ours). Эскиз ему понравился, он повел меня в издательство. Там тоже все понравилось, но не было кого-то, кто должен был окончательно одобрить, а мы через пару дней возвращались в Союз, и работа эта, к сожалению, не состоялась. (Потом я увидел эту обложку у него дома, в рамке на стене).

В 89 году мы эмигрировали и часто виделись в Нью-Йорке на общих тусовках, в «Самоваре» у Романа Каплана, на выступлениях гостей из Питера, которых обычно представлял Довлатов, на вернисажах.

Я делал рисунки к его материалам в газете. (Он повторял там свои выступления на радио). Он всегда звонил и благодарил меня.