Мне не жаль

Ну, я долго говорил со своей девушкой обо всем этом. И то, что Юлия написала о Джессике и других идиотах, отчасти правда. Конечно, то, что Марлене сделала с Джессикой, было нехорошо, на самом деле это было совершенно неправильно, но Джесси могла сказать «нет». Я имею в виду, черт возьми, что бы Марлене ей сделала? Сломала бы нос? Злобная ухмылка. Извините, это было неуместно. Тем не менее. Когда запись о Марлене появилась в сети, моя подруга сказала: «Ну, я думаю, она опубликовала ее сама». И первым моим порывом было: какого черта такая девушка, как Марлене Миллер, должна оправдываться и скидывать пост о себе? Черт возьми, она богиня. Но потом я подумал об этом, и, черт возьми, это имеет смысл. Я имею в виду, Марлене абсолютный собственник. Особенно если речь идет о ее брате. Боже, он в большей или меньшей степени ее собственность. Я замечал это лишь два или три раза, но когда дело касается его, она может взорваться от гнева. Я признаю, что сначала я не верил, что Марлене могла бы сделать что-то подобное с Лео. Но потом мой друг сказал, что, грубо говоря, Марлене ничего не сделала своему брату. Совсем наоборот. По сути, она просто убедилась, что он узнал правду, а именно что его девушка играла с ним. То есть она почти оказала ему услугу. Да, теория немного натянута, но одновременно и нет. По крайней мере, если мыслить, как Марлене. И я думаю, что нужно быть похожим на нее, чтобы сделать что-то подобное. Надо быть умным. А Марлене умная. И решительная. Невероятно решительная. Если женщина чего-то хочет, она это получит. Так было всегда. И, боже, опубликовать эту статью о себе было бы гениальным ходом. Честно говоря, много кто до сих пор считает, что это была она. Она идеальная жертва. И не только из-за того, что написала Юлия – я имею в виду ее мать. Между прочим, могу только подтвердить, что эта женщина – бессердечная ведьма. Одна из тех, кто всегда улыбается. Серьезно, она всегда улыбается. Я не думаю, что она вообще может расслабить лицо. Я давно знаю Миллеров. Был у них много раз. Мы очень близки, Лео и я. Короткая пауза. Теперь я потерял нить. Где я остановился? Ах да. Единственный, кто действительно выиграет от всего этого, – это Марлене. Это она публикует записи, и чем дольше я об этом думаю, тем больше уверен, что это была она, потому что это объясняет ее постоянную вспыльчивость и злость ко всем. Настоящий зверь. Потому что она сама была жертвой дома. И это все понимают. Боже, я имею в виду, что это круто, не так ли? Тот, кто издевался, внезапно становится жертвой издевательств. Чтобы такое провернуть, нужно хорошенько все продумать. Он смеется. Или? Преступник внезапно стал жалким. А заодно Марлене отомстила бы Юлии за записи, которые она писала о ней. И она забирает обратно себе брата. Благодарный кивок. Марлене умна. Действительно умна. Она могла придумать что-то подобное. Пауза. Кроме того, это наконец объяснило бы, почему она никогда не обращала на меня внимания. Я имею в виду, что теперь это имеет смысл, с ее уродливой кожей и всем остальным.

Музыка тихо доносится из динамиков, она просто существует, как в кино. Как будто, как бы парадоксально это ни звучало, она описывает тишину момента. Тяжесть. И его важность. Все трое сидят в раздумье в машине отца Линды. И все пронизано тишиной. Сиденья, воздух, запыленные окна. Если бы это была сцена из фильма, все было бы с голубоватым фильтром. Линда это представляет. Медленное движение, солнечные лучи, ветер, кружащийся по ее волосам, крупные планы их лиц, только глаза, носы и рты. Отражения их душ в мимолетных взглядах. Единственное, что не подходит, – это сломанный нос Юлии. И камни на дороге. В воображении Линды они должны скользить, как по льду, почти в невесомости. Неровности делают момент слишком реальным. Как напоминание о том, что сейчас это настоящая жизнь. История одного человека – или история трех.

Но если бы это был все-таки фильм и если бы Линда могла выбрать подходящую песню на данный момент, это была бы «Otherside» от Perfume Genius. Меланхолично, обаятельно и немного жалко. Это была бы идеальная песня. У нее такое же внутреннее напряжение. Заряжается, как атмосфера перед молнией. И в то же время обнадеживает.

Линда смотрит через лобовое стекло на улицу, краем глаза замечает, как отец слегка поправляет очки на носу – он делает так каждые несколько минут, рефлекторно. Он выглядит сосредоточенным и задумчивым, держа обе руки на руле. Юлия неподвижно сидит на заднем сиденье, настолько неподвижно, что почти получается подумать, что ее больше нет, – и в то же время она присутствует, как если бы машина была заполнена ею.

Линда собирается повернуться к Юлии, но ее мобильный телефон вибрирует. Машинально она смотрит на светящийся дисплей у себя на коленях и читает имя Эдгара. Всего одно предложение рядом с ним.

ЭДГАР РОТШИЛЬД:

Забыл сказать: думаю, Момо что-то подозревает.