Мне не стыдно

Я не просила признаний в любви, не просила защищать мою честь на ножах. Я хотела лишь немного сострадания и толику доверия. После Ноа я осознала, что не столько любовь держит людей вместе, сколько доверие. Наш с ним сказочный замок разрушился именно из-за его отсутствия.

Однако разве Инфилу это нужно? Он получил от меня то, что хотел. Может это продлилось дольше, чем он предполагал, но в конце концов такие, как он не строят нормальные отношения. Для таких людей характерны нездоровые, уродливые отношения, разрывающие душу, уничтожающие честь и топчущие гордость. Любовь вообще не всегда красива, а если ты переживал даже не любовь, а извращенное подобие «недолюбви»? Заслуживают ли такие чувства шанса жить?

И в свои семнадцать я понятия не имела, как заставить себя прекратить эту пытку. И как найти ответы на все вопросы, раздирающие меня на куски.

Самое несправедливое было в том, что я догадывалась о ходе его мыслей. Очевидно, доверие между нами было лишь моей иллюзией, но узнать его я успела и тем более, учитывая нашу схожесть. Я обидела Кристофа, задела его чувства. Однако он даже самому себе не мог признать, что у него они возникли и что их вообще можно ранить. Поэтому ему легче было устроить эту комедию с Аньей, разозлив меня, чем разобраться в собственном бардаке души.

И, черт возьми, я повелась на этот театр! Как последняя идиотка повелась. Не смогла увидеть фальшивость, даже показушности его поступка из-за собственной ревности. Я настолько вбила себе в голову, что лучше него знаю какой он, навесила этот ярлык «элиты», что сама подтолкнула к такому поведению. Ведь знала, каково чувство упрямства: когда легче сделать так, как от тебя ожидают другие, чем показывать им правду.

А потом ситуация вышла из-под контроля. Я не хотела думать о том, какими именами нарицательными похабного и вульгарного значения меня сейчас величает вся школа. Пусть шепчутся. «Собаки лают, караван идет». Так, кажется, говорят? Все эти умные фразочки я упоительно поглощала несколько лет назад. Потом же у меня выросла грудь, появилась талия и я, как и прочие, поставила высшей целью своего существования привлечь мужское внимание.

Вот и привлекла. На свою беду.

– Ева, ты не спишь? – голос Сабрины пронзил тишину комнаты. Я не знала, сколько времени, однако уже рассвело. Подруга решила не оставлять меня одну и заночевала у меня.

Я немного шевельнулась, давая понять, что вообще жива.

– Лука прислал сообщение, – я медленно повернулась в ее сторону. – Но не думаю, что вообще стоит упоминать его сейчас. Может тебе лучше ничего не знать?

Некоторое время я молчала.

– Все что могло, уже случилось. Я уже в этом дерьме. Говори.

– Кристоф напился до потери сознания, а потом влез в драку с какой-то местной шайкой. В итоге им пришлось всю ночь разбираться с этим, – я ничего не ответила. – Он сейчас в больнице, его прилично избили. Лука с ним.

Может, это возмездие? Расплата за все те душевные раны, которые он нанес мне и сотни другим до меня?

– Отлично, – я сглотнула, хотя на глаза навернулись слезы. Я не должна жалеть его! Не должна хотеть его увидеть.

– Не переживай, он в порядке, – подруга нашла мою руку и сжала. Она знала, что я не готова больше ничего говорить. – Слушай, ты будешь в порядке, если я уйду ненадолго? Мне нужно заскочить домой, переодеться и захватить книги для занятий, – я постаралась привстать и придать себе уверенный вид.

– Сабрина, я не ребенок. Смогу позаботиться о себе. Иди. Только не думаю, что смогу…

– Я придумаю что-то для директора, не переживай. Скажу, что у тебя последняя стадия свиного гриппа, если потребуется. Мой сосед как-то хвастался, что умеет отлично подделывать больничные справки.

– Спасибо.

* * *

Раньше я не думала, что можно провести дни в пустоте. Но так оно и происходило. Два дня я провела в кровати, ни о чем не думая, никак не действуя. Лишь изредка брала из холодильника остатки еды и посещала ванную.

Много спала, мало думала. И это было прекрасно. Абсолютное очищение. В голове прояснилось. Мне стало легче.

Лишь однажды сломалась и позвонила маме. Я была не лучшей дочерью: часто пользовалась возможностями ее отлучек и даже радовалась, что она редко бывает дома, и все же она была моим самым близким человеком. Единственным, кто не бросил меня. Отец, Инга, Ноа, а теперь еще и Кристоф – все они ушли.

– Мам? – я пыталась сделать так, чтобы голос не дрожал.

– Ева, что-то случилось?

– Неужели я звоню только тогда, когда что-то случается? – хотя знала, что она права. Я была эгоистична и легкомысленна. Осознавала свои ошибки, но исправлять их не спешила.

– Что у тебя с голосом?

Говорят, что мамы чувствую боль ребенка. Анье не стоило брать меня на главную роль – я даже перед собственной матерью убедительно сыграть не смогла.

– Просто… мне грустно. И я скучаю по тебе, – мне стоило чаще говорить ей эти слова.