МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №3, 2015(14)

На станции, 
где свет давно погас,
где поезда 
и лошади не ходят,
дом пращура еще встречает нас,
глазницами в ночи пустынной водит.


Он был вокзалом, детским садом был,
а раньше – в допотопную эпоху –
в нем пращур мой винца попить любил,
а за винцом и каялся, и охал.


В чем каялся?.. Теперь уж не поймем.
О совести его давно забыли,
а вот, что дом построили при нем,
что табуны рысцов и русских были,
то помнят все из рода моего
и каждый год печально приглашают:
«Поедем, дескать, навестим его,
пока о нем еще в округе 
знают».

____


Так велика же память у сельчан?!
Домишка три от прежнего поселка,
каскад берез да кладбища курган,
на месте магазина – сруб-плетенка,


но крепко помнят: застрелился дед,
мой пращур и строитель дома то бишь,
когда увел табун не раб-сосед,
а те, кого кнутом не остановишь


и револьвером тоже не возьмешь,
красногвардейцы – смелая бригада.
В тот день по дому пробегала дрожь,
а из людской кричали вслед: «Не надо!..
Куда ведете?.. Нас прокормит кто ж?»


Лошадкам сена выдали в запас,
бока и морды тряпкой натирали,
и лошади себя 
в столь страшный час
важнейшими на свете ощущали.

____


За домом, что когда-то был вокзалом
и детским садом, и именьем был,
всю ночь моя прабабушка лежала,
когда прадед на небо уходил.


Из револьвера застрелился вскоре,
как увели с крыльца его табун:
не выносил ни слабости – ни горя,
ни клокотанья в сердце ржавых струн.

____


На станции, где свет давно погас,
где колея, поросшая травой,
я знаю, в летний час и в зимний час
по шпалам бродит гордый прадед мой.


Он круче дома на земле стоит,
пусть столько лет в аду или в раю,
и дом, быть может, вскорости сгорит,
но только он останется в строю.


И будет жить, как эти дерева,
что смотрят в небо –
хоть за веком век,
а все под ними теплится трава,
а все их ветви радует рассвет.


Но час придет – и возродится дом
на месте том, 
где нынче ставен стук.
И станет прадед ангелом при нем.
Так разомкнется и замкнется круг.

Сева ГУРЕВИЧ {37}

* * *

Четверкой месяцев уже подзапряглось,
И тащится, невольно прибывая,
Все наше прошлое,
А каждый в прошлом – гость
Отчасти,
Гонит времени кривая…
Что скажешь?..
Для начала – улыбнись,
А я – убивец времени – не вздрогну,
Ведь наш «удел – катиться дальше… Вниз?!»,
По не могу в четверку эту вогнут,
Кручу-верчу, как путаник, и пусть!..
Ты в губы тихо так проговори мне,
Что это лишь пустые «бредь» и грусть…

Умножим прошлое до крайней точки… – хрусть? –
Хоть настоящим, ветреным… Не зимним.

КАМЧАТКА (авгрусть-сленьтябрь-15)