МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №3, 2015(14)

Я хожу с потускневшим лицом,
потому что живу с подлецом.


Нет, ни с мужем, ни с черствым отцом, 
а с соседом в лихой коммуналке;
в сером доме с шикарным крыльцом
и с помойкой в готической арке.


Говорят: «Коммуналка мертва!»
Только лживы такие слова!


В нашем доме, как будто в Содоме,
все живет, 
светлых радостей кроме.
Бесконечные крутятся страсти:
зависть, злоба, желание власти.
За кастрюли воюем на печке,
бестолковые мы 
человечки.


Мой сосед – алкоголик и бабник:
если что-то случится – дерябнет,
если кто-то ему что-то скажет –
кулаком со всей одури вмажет.


И соседка – пропойца и шлюха –
все к дверям прижимается ухом.
Нет... Она-то ни с кем не скандалит.
Суп под утро в половнике варит.
Просыпается с ликом мегеры,
если кончились все кавалеры.


А за стенкой хирурги лепечут,
что всю жизнь этих идолов лечат...
Дома, в морге – все схожие морды.
Наша жизнь – клокотанье аорты.
Мировые решаем задачи: 
кто на что сколотил себе дачу,
кто ведро своровал, кто пеленку,
кто дал водки грудному ребенку.


А хирург год двадцатый мечтает:
«Коммуналки Господь расселяет!»


Уже выросли дочки и внучки,
поколенье четвертое кошек,
а в сознанье его хоть бы тучка,
хоть сомненья мельчайший горошек?!


Свято верит в чудесное «завтра»...
Только жаль: я не верю нисколько
и под строчки бездушного Сартра
в третий день наблюдаю попойку.


В нашем доме с шикарным крыльцом
ходят все с посеревшим лицом.

4. Пращур