Млечный Путь № 4 2020

"19. Из какого вещества были изготовлены атомные бомбы?

О т в е т. Я не знаю, из какого именно вещества были изготовлены бомбы, сброшенные над Японией <...>. Как ученый, могу сказать, что эти бомбы, очевидно, были изготовлены из плутония или урана-235".13

Бор явно "купился" на то, что Капица только приступает к работе, и подарил Терлецкому книжку Г. Д. Смита "Атомная энергия в военных целях", которая является "букварем" по этой теме.

При этом визит был организован так, что у Бора должно было сложиться убеждение, что не только вопросы, но и сам визит инициирован Капицей: Терлецкий приехал к Бору с рекомендательным письмом Петра Леонидовича и привез ему личные подарки (палехские шкатулки).

Вскоре после этого выяснилось, что Бор сообщил о визите Терлецкого спецслужбам Дании и Англии, а те, в свою очередь, информировали об этом американцев.

Таким образом, задание Сталина о дезинформационной игре было выполнено - американцы поверили, что в СССР атомный проект "еще в пеленках". Одновременно на Западе возникла и укрепилась легенда о том, что Капица - главный советский атомщик.

Сам же Капица продолжал страдать от бериевского хамства на заседаниях Спецкомитета. И почти через два месяца после своего первого "прошения об отставке", 25 ноября, Капица снова настоятельно просит Сталина отпустить его из проекта, на этот раз обосновывая свою просьбу не только взаимоотношениями с Берией, но и несогласием с научно-технической стратегией Курчатова. Не называя фамилии Курчатова, Капица характеризует сложившиеся отношения с ним и другими своими научными оппонентами так:

"...всегда путь к победе будет связан с риском и с концентрацией удара главных сил по весьма ограниченному и хорошо выбранному направлению. По этим вопросам у меня нет согласия с товарищами. Часто они не хотят со мной спорить, а на деле проводят мероприятия в секрете от меня".14

Касаясь личных отношений с Берией, Капица констатирует, что они не только не наладились, но даже обострились. Вот как он описывает стиль общения с ним Берии:

"У меня с Берия совсем ничего не получается. Его отношение к ученым, как я уже писал, мне совсем не по нутру. Например, он хотел меня видеть, за эти две недели он назначал мне прием 9 раз - и день и час, но разговор так и не состоялся, так как он его все отменял, по-видимому, он это делал, чтобы меня как-то дразнить, не могу же я предположить, что он так не умеет располагать своим временем, что на протяжении двух недель не мог сообразить, когда у него есть свободное время".15

И в заключении - повторная просьба:

"Поэтому прошу Вас еще раз, и очень настоятельно, освободить меня от участия в Особом Комитете и Техническом Совете. Я рассчитываю на Ваше согласие, так как знаю, что насилие над желанием ученого не согласуется с Вашими установками".16

Не желая прослыть наушником, в конце письма Капица делает приписку:

"P. P. S. Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Я бы сам ему все это сказал, да увидеться с ним очень хлопотно".17

Проходят дни, недели - ответа от Сталина нет. Капица ведь не знает, что больной Сталин еще не получил его письма.

Но, конечно, это письмо было замечено Сталиным сразу после его возвращения к работе. И, судя по журналу присутствия в кремлевском кабинете Сталина, вопросы, связанные с телеграммой Вадима и письмами Капицы тесно переплелись, а потому подробно и неоднократно обсуждалось.

Анализ записей в журнале выявляет три дня до принятия отставки Капицы, в которые в кабинете Сталина одновременно оказывались Берия и Маленков. Это 20 минут 17 декабря (с 22-55 до 23-15), 15 минут 18 декабря (с 22-00 до 22-15) и 1 час 40 минут 20 декабря (с 23-50 до 1-30).18

Несколько неожиданно то, что вместе с Берией и Маленковым в это же время в кабинете всегда был и Микоян, но это может быть объяснено тем, что Сталина очень заинтересовало то место в телеграмме Вадима, где говорилось, что

"Уоллес по своей инициативе коснулся англо-амер. экон. переговоров".19

Уоллес в это время был министром торговли в США, а Микоян - наркомом Внешней торговли СССР.

Какие планы возникли у Сталина в связи с "торгово-экономическими аспектами" этого шпионского дела, мне неизвестно, да и вряд ли они имеют отношение к конфликту Берии и Капицы и атомному проекту. Но очевидно, что "атомные дела" Спецкомитета и кадровый вопрос о Капице, обсуждавшиеся вместе с "торговыми делами", не были той тайной, которую нужно было скрывать от Микояна.

Что же обсуждалось Сталиным на этих совещаниях в связи с Капицей? Мне кажется, что Сталин должен был быть недоволен тем, что его указание Берии после письма Капицы от 3 октября о налаживании личных отношений с Капицей, не было выполнено. Он ждал объяснений от Берии по этому вопросу, но, главное, его интересовало мнение Берии о выполнении Капицей функции "научного комиссара" при Курчатове и результатах работы Берии и Меркулова в связи с интересом к Капице со стороны американцев.