Млечный Путь, 21 век, No 1(46), 2024

"Ты - мое солнце, мое небо, мое Блаженство. Я не могу без тебя жить ни здесь, ни там. Ты первая моя тайна и последняя моя надежда. Моя жизнь вся без изъятий принадлежит тебе с начала и до конца..."

И после таких строк - возможно ли то, что она услышала минуту назад?

В это мгновенье словно черт выскочил из ее души, а сознание как-то разом прояснилось. Так почему же невозможно будущее расставание между ними? С его-то властью над женщинами.

Саша и сам рассказывал ей о том, как за несколько лет до их знакомства он влюбился в другую женщину. Ее звали Ксения Садовская. Они познакомились на немецком курорте, и та была вдвое старше Блока. А он писал ей, замужней женщине. Любочка совершенно неожиданно для себя даже вспомнила сейчас эти строки, однажды продекламированные Сашей:

"В такую ночь успел узнать я
При звуках ночи и весны
Прекрасной женщины объятья
В лучах безжизненной луны".

Любочка тотчас пронзили интонации, с которыми Блок читал это стихотворение. По его лицу сквозила улыбка, но не лучезарно-добрая, а какая-то едкая, саркастическая даже. А потом Саша озвучил, что ей, Любочке, не стоит волноваться, что все его прежние отношения в прошлом, что сегодня для него есть только она.

Но разве не говорила ей когда-то мама, что в мужских словах нельзя растворяться, если ты хочешь сохранить свое счастье... А когда увидела Блока, вновь заметила ей: "Будь осторожна с ним. Он начнет играть с тобой, как кошка с мышкой".

Господи, как же она была права!

Любочка неистово терзала себя, ее бросало то в холод, то в жар. Перед ее глазами вдруг появилось яркое зарево, приближавшееся к ней стремительно и одним своим появлением вводившее Любочку в какое-то безумное состояние. Пламя с каждым мгновеньем ширилось, становилось всеохватным, вовлекая ее теперь в свой неистовый танец. А она, ведомая им, уходила в какой-то неистовый пляс - словно полоумная. И вдруг все - словно провалилась в какую-то бездну.

Вызванный утром следующего дня уездный доктор сообщил, что у больной, верно, дал себя знать нервный срыв. "Привычное дело, - спокойно добавил он. - Переволновалась, не иначе-с". И доктор по-доброму взглянул на Любочку.

Та промолчала.

IV

От внезапно нагрянувшего недуга Любочка оправилась скоро. Правда, она еще долго сердилась на себя за то, что дала окружающим повод усомниться в своем здоровье. И особенно Саше. Ей негоже более проявлять такую слабость в его присутствии, говорила Любочка себе, разве она достойная жена после этого? Да и можно ли даже в мыслях допустить, чтобы ее Саша - сама искренность - разочаровался в ней?

Она с удивлением внимала своим мыслям. Как, разве случившееся совсем недавно не должно заставить ее внутренне отстраниться от Блока, пусть даже не подавая вида и избавив себя тем самым от людских пересудов. Зачем же тогда она строит на него какие-то виды... Боже, до чего она смешна в собственных глазах! Но почему тогда ее вновь неистребимо тянет к Блоку - настолько, что она готова забыть все, что случилось, тянет настолько, что и сейчас, после всего услышанного от него, она пытается выстроить свою жизнь рядом с ним?

На этот вопрос Любочка не находила ответа. Впрочем, она все-таки знает, что сказать самой себе. "Саша - непревзойденный талант. А талантам надо прощать их недостатки. Да-да, просто великодушно прощать, ничего не требуя взамен". Она вновь и вновь повторяла это в разговоре с самой собой. Жизнь рядом с таким человеком требует неустанной жертвенности. Тем более, что и Саша считает: в этом и только в этом основа подлинной любви".

Эти слова рефреном звучали в Любочкиной душе.

Она вновь вспоминала разговоры, предшествовавшие их свадьбе. Блок не раз говорил ей, что способность раствориться в любимом и есть главная добродетель совершенной личности. А она по-прежнему хочет соответствовать его представлениям о жизни. Ведь хочет же, разве не так? И разве не Блок всегда учил ее соучаствовать, сопереживать, сострадать?

Любочка только сейчас начинала понимать, сколь неоспоримым оказалось влияние Саши на нее. Оно было чуть ли не гипнотическим, подчинившим ее волю - целиком, без остатка. Так может ли Любочка сделать вид, будто всего этого более не существует? Значит, отныне наступает время проявить... нет, не слабость, но покорность - во имя все тех же возвышенных идеалов, живущих в сердце любимого человека. Так видел Саша смысл жизни каждого из них. "Вели, и я выдумаю скалу, чтобы броситься с нее в пропасть. Вели - и я убью первого и второго, и тысячного человека из толпы", - писал ей Блок.

Чувство покорности, возникшее в ее сознании внезапно, как спасительный якорь, успокоило Любочку. Да-да, сейчас значимо именно это. Женщина должна пребывать для своего мужчины на вторых ролях, жертвовать своими интересами, благодаря чему она становится для него надежной поддержкой. А что взамен? Взамен - возможность быть рядом с подлинной поэзией, глубокими чувствами, какие ей не даст, наверное, никто иной.