Мюнхен

Узкий матрас был жестким, комната лишь чуть шире металлического каркаса кровати. Полосатые обои эпохи Регентства. Потолок, скошенный в одну сторону под углом сорок пять градусов. Окна нет. Вместо этого прямо над головой расположен световой люк, через который, если скосить глаза, видно низко нависшие облака. Подобно подхваченному вихрем мусору, в небе кружились чайки. Это напомнило ему какой-нибудь пансион на берегу моря.

Он потянулся к прикроватному столику и открыл карманные часы. Без четверти девять. Документы для речи премьер-министра пришлось готовить почти до трех. Потом Хью несколько часов пролежал без сна. Заснул, надо думать, уже под утро. Ощущение было такое, будто в глаза ему насыпали песка.

Он сбросил одеяло и встал. На нем была голубая пижама от «Гивс энд Хоукс» – подарок Памелы на день рождения. Хью накинул поверх нее халат. Взяв несессер, открыл дверь и выглянул в коридор. На чердаке дома номер десять теснились три комнатки для задержавшихся на ночь служащих. Насколько он мог судить, прочие каморки были свободны.

Светло-зеленый линолеум Министерства труда казался липким под ногами. Им были застелены коридор и ванная.

Легат дернул за шнурок светильника. Здесь тоже окон нет. Ему пришлось минуту с лишним то закрывать, то открывать затычку, прежде чем пошла тепловатая вода. Дожидаясь, Хью оперся руками на края раковины и наклонился к зеркалу. Бреясь, он в последние дни все чаще замечал, что его лицо становится похожим на отцовское. Лицо с черно-белой фотографии: мужественное, решительное, при этом на удивление невинное. Чего не хватает, так это густых темных усов. Легат намылил щеки.

Вернувшись в комнату, он надел чистую рубашку и вставил запонки. Завязал пурпурный в темно-синюю полоску галстук колледжа Бэллиол. Стать третьим секретарем! Пять лет прошло с того дня, как он открыл последнюю страницу «Таймс» и обнаружил список кандидатов, успешно сдавших экзамены на поступление в дипломатический корпус в 1933 году. Имена шли по порядку убывания оценок: Легат, Рейли, Кресуэлл, Шакбург, Гор-Бут, Грей, Малком, Хогг… Ему пришлось перечитать несколько раз, прежде чем до него дошел смысл. Он на самом верху. Несколько печатных строк превратили его из выпускника Оксфорда, с отличием получившего степень бакалавра, в человека светского, перспективного чиновника. Со временем он мог бы стать послом, а быть может, даже постоянным заместителем министра. Все сулили ему это. Два дня спустя, все еще на волне эйфории, Хью сделал предложение Памеле, и, к его удивлению, та согласилась. Уж чем-чем, а богатством воображения Памела превосходила его. Она станет леди Легат. Будет беззаботно порхать на приемах в английском посольстве в Париже на улице Фобур-Сент-Оноре… Они оба вели себя как дети. Это было безумие. А теперь мир поворачивается к ним своей древней и уродливой личиной.

Когда он закончил одеваться, пробило девять. До истечения срока, установленного ультиматумом Гитлера, оставалось шесть часов.

Пора пойти поискать завтрак.

Узкие ступеньки привели Хью к площадке этажа, на котором размещалась квартира премьер-министра; с нее он попал в переднюю по соседству с кабинетом Чемберлена. В его намерения входило улизнуть в «Лайонс-Корнерс-хауз» поблизости от Трафальгарской площади – можно было обернуться за полчаса, – но не успел Хью дойти до главной лестницы, как за спиной у него открылась дверь и раздался женский голос:

– Мистер Легат! Доброе утро!

Он остановился и повернулся.

– Утро доброе, миссис Чемберлен.

Наряд у нее был траурный, угольно-серых или черных тонов, с ожерельем из крупных бусин черного янтаря.

– Вам удалось поспать хоть сколько-нибудь?

– Да, спасибо.

– Заходите и позавтракайте.

– Как раз собирался пойти перекусить.

– Не глупите, мы всегда обеспечиваем завтрак нашим секретарям. – Она вперила в него взгляд близоруких глаз. – Вас ведь зовут Хью, не так ли?

– Все верно. Но честное слово, я…

– Чепуха. Снаружи уже такая толпа собралась – для вас куда проще будет поесть тут.

Она взяла его за руку и мягко потянула за собой. Под пристальным взглядом различных государственных деятелей из вигов и тори, свысока взирающих из массивных золоченых рам, они миновали общественные гостиные. К удивлению Легата, руки миссис Чемберлен не убрала. Они напоминали пару гостей, вместе приехавших на уик-энд в какую-нибудь деревенскую усадьбу.

– Я так благодарна вам, молодым людям, за все то, что вы делаете для моего мужа. – Тон у нее был доверительный. – Вы даже представить себе не можете, насколько облегчаете его ношу. Только не говорите, что просто выполняете свою работу: мне ли не знать истинную цену государственной службы?

Женщина распахнула дверь в столовую. Та выглядела не официально-роскошной, но скорее по-домашнему: отделанные деревянными панелями стены и стол на двенадцать персон. За дальним его концом сидел премьер-министр, читающий «Таймс». Чемберлен поднял взгляд, увидел жену и улыбнулся.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он. Потом кивнул Легату. – Доброе утро. – И вернулся к чтению.