Мю Цефея. Цена эксперимента

* * *

Надвигающаяся туча не предвещала ничего хорошего. Клочковатые лохмотья цвета венозной крови обрамляли жирную, наполненную движением утробу, как неряшливая борода — опухшее лицо бомжа. В туче погромыхивало и посверкивало. Воздух сделался душным и словно бы липким. Лесная живность панически разбегалась и разлеталась. В тот миг, когда туча будто по волшебству сформировалась в небе и, быстро набирая скорость, поплыла к городу, Акихиро тоже хотел бежать, но почти сразу понял, что бежать бессмысленно. Не успеть. Ничего не успеть. И это сейчас, когда он наконец-то нашел те единственные слова, которые навсегда остановят вражду между человечеством и иу-еу. Как же обидно.

— Она убьет нас? — спросила Сиатта, неотрывно глядя на тучу.

— Иш кеч, — соврал Акихиро и повторил по-русски: — Нет. Это человеческий «грибной дождь». Видимо, они тоже устали от войны и решили очеловечить нас принудительно. Дурной пример заразителен.

— Как глупо, — сказала Сиатта, продолжая смотреть в небо. Она, конечно же, раскусила неловкую ложь и боялась показать это, взглянув любимому лжецу в глаза. — Глупо и поучительно. Дождь иу-еу соединил нас, дождь людей разъединит. Мы совершили страшную ошибку, когда хотели сделать вас лучше, не спросив вашего желания. И вот расплата. — Она все-таки повернула лицо к Акихиро. — Я боюсь, Аки. Обними меня.

Последнюю фразу Сиатта произнесла на тэччи, и звучала она намного более откровенно, чем позволительно говорить по-русски в присутствии других людей.

Акихиро взял ее за руку и повел к реке. Спуск в купальню был вымощен корой дерева, чье название Акихиро так и не запомнил. Они сошли по шершавым, теплым пластинам, погрузились в воду по шею и начали ласкать друг друга. Головастики словно обезумели — кусали их с неистовостью пираний. Боль лишь распаляла страсть.

Туча накрыла город целиком. В ней зарокотало на грани инфразвука. Потом хлынуло. Струи были черны, как волосы демона Юки-онна, и холодны, как ее объятия. Чтобы спастись от них, Акихиро и Сиатта ушли под воду с головой. Воздух им больше не был нужен. Они сплетались и кувыркались, точно молодые выдры, а черный дождь над поверхностью реки тем временем стал сизым, будто железная окалина.

Падая на землю, он закипал огромными пузырями.

* * *