— Эта книга, — вступила в разговор Жюли, — должна была лечь в основу сценария фильма, который обещал снимать Кончис. Нам с Джун пришлось ее внимательно прочесть.
— Она про дочерей британского посла в Греции, — перебила ее Джун, — которым вздумалось провести неделю на природе. Случай свел их с греческим поэтом, страстным малым. Тот влюбился в них обеих, а они в него… Все то счастливы, то несчастны, а конец у книги неважный…
— М-да — скривился Николас. — Но Кончис ведь передумал снимать фильм? Иначе придется его разочаровать: моя страстность далека от греческой.
— Ой-ли? — толкнула его в бок Джун. — Даже не хотите попробовать?
Ее сестра демонстративно стала смотреть в сторону часовни.
— Жюли, — окликнул ее Николас. — Что это за строение там наверху? Часовня? Я раньше ее не видел и хотел бы осмотреть. Можно попросить Вас стать моим гидом?
Жюли посмотрела на молодого мужчину с сомнением, Джун — с ухмылкой, а Николас смело взял Жюли за руку и потянул с земли. Так они и пошли к часовне: она чуть упираясь, а он настойчиво. У входа в часовню Жюли вдруг повернулась в сторону фигурки Джун:
— Я ей когда-нибудь глаза бесстыжие выцарапаю…
Николас без слов обвил ее за талию и увлек во тьму часовни. Там тотчас повернулся и впился в желанные губы…
Вдруг кто-то бесцеремонно просунулся в часовню и резко выдернул Николаса за руку наружу.
— Джо! — воскликнула Жюли, выбежала следом и припустила вверх по склону. Николас же оторопело уставился на высокого мощного негра, одетого в какой-то черный комбинезон. Тот молча погрозил бритту пальцем и двинулся упругим шагом за беглянкой. В это время к Николасу подбежала Джун.
— Не связывайся с ним! Он очень сильный.
— Кто это, черт побери?!
— Сама не пойму: то ли наш телохранитель, то ли сторож. Он немой. Повсюду таскается за нами, хотя и скрытно. Сегодня, разделившись, мы его обманули, но вот нюх у человека — нашел! И в самый неподходящий момент, да? Ладно тебе смущаться, Жюли давно пора разговеться. С подачи Кончиса она уж очень втянулась в роль целомудренной девушки… В Кембридже у нее был парень. По признанию Жюли, хорош в постели. Но как-то выяснилось, что она не единственная скрипочка, на которой он играет…
— Изменил Жюли?! — воскликнул Николас.
— А ты-то со многими спал, признавайся?
— Было, но не одновременно, — соткровенничал после колебания выученик Оксфорда.
— А с нами хотел бы? Мы ведь сестры, почти одно существо…
— Не дурите мне голову, сестра. В окрестностях виллы Бурани, как я теперь полагаю, полно мужчин. И, по крайней мере, половина засматривается на Джун.
— В том смысле, что вторая половина млеет при виде Жюли? Дурачок, плохо ты знаешь своих собратьев. Все заглядываются на меня. И все на Жюли. Но это реплика в скобках и для нашего триумвирата значения иметь не будет.
— Я так понимаю, — решительно сказал Николас, — Жюли сюда сегодня не вернется?
— Верно понимаешь, малыш. Более того, задержавшись, я услышала, что босс затребовал к себе в Афины всю команду — уж не знаю зачем.
— Надолго?
— На декаду, вроде бы. Да не переживай ты так: разлука тушит слабый костер чувств, а сильный раздувает.
Тут она царственно кивнула и, покачивая бедрами, пошла в сторону тропинки.
Глава восьмая
Макс делает Элли счастливой, а Николас — несчастной
В пятницу около 12 дня попаданец топтался в афинском аэропорту. Примчался туда Макс (сменивший шорты на джинсы, а майку на рубашку), но волнение сыграло с ним злую шутку, и на авансцену личности выполз угрюмый Николас! Напрасно Макс пытался уговорить его быть милым с Элли: проклятый бритт твердил, что не может изменить Жюли! Но вот их препирания прервал телефонный звонок:
— Элли? Подойти к служебному входу? Хорошо, сейчас разыщу его и буду. Хорошо…
Минут через десять Николас увидел, наконец, Элисон. В синей аэрофлотовской форме она выглядела щеголевато, но вид у нее был усталый.
— Привет, Нико, — вгляделась в его глаза Элис. — Признаться, боялась, что ты увильнешь от встречи. — Ну что ты, Элли, — забирая у нее сумку, отвел глаза Эрфе. — Но придется снять в отеле два номера: в Греции вдруг стали блюсти нравственность…
— Я прокрадусь к тебе по балкону. Ты чертовски похорошел: такой загорелый, подтянутый…
— Элисон… — потупился Николас. — Не знаю, как тебе рассказать…
— Встретил другую?! — засверкала глазами Элис.
— Нет, что ты… Просто был у шлюх и подцепил… сифилис.
Элли вытаращила глаза, и лживый бритт поспешил скорректировать внезапную ложь:
— Я все залечил, но врач рекомендовал пока воздерживаться…
Элисон вгляделась в него испытующе, но вот смягчилась:
— Ох, Нико, Нико… Вот горе-то для тебя, привыкшего всю любовь сводить к постели. Может, хоть теперь поверишь мне, что главное в любви — просто быть вместе, видеть, слышать друг друга, сопереживать впечатления по ходу жизни…
— Быть вместе и не иметь возможности обнять, соединиться…