Мистер Данбартоншир

— Дам, дам, — проворчал мистер Данбартоншир. — И обычный, и магический, пиши сколько хочешь... Налюбоваться не смогли... Чего там смотреть? Вон, телевизор включи и смотри, сколько хочешь... Почти на всех каналах...

Щелкнул пульт, и на голубом экране показалась бодрая бабушка колдуна, сияющая латексом в свете софитов:

— Like a virgin, hey
Touched for the very first time
Like a virgin
With your heartbeat next to mine...[4]

31. Призрак мистера Данбартоншира

  — Какой идиот придумал, что из любой ситуации можно найти выход? — мрачно задал риторический вопрос мистер Данбартоншир, потомственный колдун, чернокнижник и просто хороший учитель милой девушки Сашеньки. Не дождавшись ответа, он грустно вздохнул, подпер подбородок ладонью и уставился через окно на залитый солнцем двор.

Не успел обладатель стильного черного балахона отдать дань хандре, как в избу вернулась ученица. За утро девушка успела заглянуть в гости к соседям, приготовить борщ, испепелить невесть откуда взявшихся колорадских жуков на сельском поле и выполнить еще тысячу мелких дел. Быстро накрыв на стол, молодая волшебница наконец заметила кислое выражение лица мистера Данбартоншира и удивилась: утром старик строил планы на содержательный вечер у старосты деревни, Михалыча. И было совершенно не понятно, что успело стрястись за столь короткий промежуток времени.

— Дедушка, не приболел? Может, после вчерашних жареных грибов живот крутит?

— С чего бы? — буркнул колдун, продолжая разглядывать бодро колющих дрова домашних скелетов. — Что я, немощный совсем, чтобы от мухоморов животом страдать?

— Тогда что случилось?

— Да призрак меня беспокоит, призрак, — поморщился как от зубной боли мистер Данбартоншир. — Помнишь, месяца два назад один из местных депутатов приезжал, просил новую машину освятить. Совсем они там в своей районной думе забегались, света белого не видят. Где я, и где освящение? Проклясть могу, а чтобы у нашего священника хлеб отнимать...

— Помню, — согласилась Сашенька, устраиваясь напротив старика. — Был такой, пухленький, суетливый. Потом ругался еще на околице, что только зря по буеракам машину колотил.

— Точно-точно, о нем и толкую... Так на днях он из бани возвращался и на первом же повороте с соснами бодаться вздумал... Сосны выстояли, а он и машина — в лепешку... В ад бедолагу не пустили, говорят, у них и без того мусора всякого накопилось, не продохнуть. В рай он даже и подняться не смог, столько на душу принял за прожитое... Приплелся сюда, на жизнь жаловаться. Засел в подполе и стонет, бестелесный...

— А проблема в чем? — удивилась девушка, аккуратно выгребая остатки гущи из тарелки. — Ну, призрак, эка невидаль. Может, немного занудный, так и не такие гости бывали. Выпроводить, и все дела...

— Жалко, — потупился чернокнижник. — Я никак вспомнить не могу, шептал ли что ему в след, когда он уезжал, или нет... Сомневаюсь, не я ли косвенно в его смерти виновен...

— Знаешь, если бы ты за каждого пьяного был в ответе, у тебя бы здоровья не хватило проклятья раздавать! — рассердилась Сашенька. — Погостит день-другой твой бывший депутат, и пусть гулять идет, в город или еще куда. Нечего ему в деревне делать, здесь мигом к батюшке сволокут, а тот на изгнании духов руку уже набил благодаря тебе.

Старик помялся, потом нагнулся и тихо прошептал:

— Знаешь, он бы и рад уйти, да жадность его держит... Я там горшок разбил, где египетское золото держал. Прихватил с собой, когда лет триста назад путешествовал по Африке. Так горшочек и валялся. А на днях брагу переливал и ненароком хлопнул... Что-то собрал, но часть монет так по полу и валялись... Ну, мне не жалко, лежат и лежат... Одну даже Михалыч на память взял, очень ему морда отчеканенная понравилась... Так этот призрак недоделанный как золото увидел, так и засуетился. Карманов у него нет, поэтому он наглотался кругляшей и сидел довольный на бочке. Посветишь на него лампой, а от пуза зайчики по всему подвалу скачут...

Усмехнувшись, мистер Данбартоншир покосился на люк в подпол и продолжил:

— Только забыл, бедолага, что с монетами через стены не пройдешь. И теперь тыкается внизу, а выбраться не может. Уже и с разбегу пробовал, и потихоньку — все никак не выходит. А монеты отдавать жалко... Вот и сидит... И боюсь, что так просидеть он и месяц, и два, и год сможет...

— Мне не жалко, — отмахнулась ученица, убирая грязную посуду со стола.

— И мне... Но занудный он слишком. И Михалыча жалко. Как заглянет в гости, да в подпол за брагой полезет... Нет, он мужик нервами крепкий, староста деревни, как-никак. Да и повидал у нас всякого... Но призрак в подполе — это уже ни в какие ворота не лезет. Да и не замок у нас, чтобы всякие духи по углам сидели... Вот и не знаю, что с ним делать...

* * *