Мisol

– Ресторан – это все, что мне осталось от родителей. Для меня, для них это было важно! Меня затошнило, и я подошел к посту медсестры измерить давление. Оно было критичным. Я понял, что у меня может в любой момент случиться криз. Ты была не в состоянии вынести это. Я смотрел на тебя, одиноко стоящую возле отделения реанимации и понимал, что калека в лице меня станет для тебя еще одной обузой. Я вышел из больницы и набрал такси. Доехав до онкоцентра, я рассказал медсестре о том, что у меня резко подскочило давление и вырубился на лавочке, ожидая врача. Дальше я ничего не помню. Когда я проснулся, я лежал в капельницах в отделении интенсивной терапии. Оказывается, стресс, связанный с Соней и с Русланом спровоцировал во мне выброс бластов в кровь. Меня две недели держали в больнице. К телефону доступа у меня не было. Врач запретил любые разговоры, а моя мама блюла все его предостережения. Только выписавшись, я смог до тебя дозвониться. Я хотел рассказать тебе о том, что случилось, но ты была недоступна. Тогда я поехал к тебе домой, по пути стараясь безуспешно дозвониться. Я полдня простоял возле твоей двери, пока не понял, что ты не придешь домой. Потом я поехал в больницу. Там мне сказали, что ты взяла отпуск за свой счет и уехала из Ставрополя. Я им не поверил. Думал Маша специально это говорит, чтобы не подпускать меня к тебе. Я решил дождаться тебя, но позвонил мой лечащий врач и настоятельно порекомендовал моим родителям отвезти меня в Израиль на обследование. Я не смог им противостоять. Мать была в ужасном состоянии. Ресторан мы потеряли. Смерть единственного сына стала бы для нее жестоким ударом. И я уехал из города. Полгода я жил в Тель – а – Авиве, и не терял надежды дозвониться до тебя. Но ты поменяла номер. Когда я приехал обратно в Ставрополь, начались суды. Отец нанял адвоката и выбивал из Руслана мою долю. На мне висела куча долгов и кредитов. Коллекторы одолевали отца, а он скрывал это от меня, чтобы я мог спокойно лечиться. По приезду в Ставрополь, я потребовал от него рассказать мне все как есть и узнал, что мой бывший лучший друг все это время, пока я доверил ему ресторан, вел черную бухгалтерию и все долги ресторана списывал на мое имя. Я устроился официантом в местную букмекерскую контору. В других местах бывшего владельца «Стамбула» брать не хотели. Платили гроши, но я был рад и этому. Все мои деньги уходили на выплату долгов и кредитов. Родители сильно потратились на мою поездку в Израиль, и мы жили на их сбережения. Не знаю сколько бы все это длилось, если бы я случайно не наткнулся на твой блог. Я сразу узнал твой стиль. Ты часто дополняла мои рассказы красивыми фразами, и легенда Мисоль была известна только вам с Соней. Именно эта история познакомила меня с Беллой. Я сидел на лавочке в центральном парке, думая о последних событиях своей жизни и ветер неожиданно унес пару листов твоей рукописи. Она подняла их, чтобы отдать мне и увидела слова про тяжелую болезнь и лейкоз. Так я узнал, что ее сын тяжело болен и как они с мужем борются за его спасение. Она попросила дать ей эту рукопись, и я не смог отказать. Через несколько дней она нашла меня в букмекерской конторе и предложила работать у нее. Мы разговорились, и я рассказал ей, что играю на виолончели. Белла узнала меня. С самого начала нашего разговора, она поняла, что разговаривает с бывшим владельцем «Стамбула». Ставрополь маленький город. То в газете напечатают, то по телевизору покажут. В свое время «Стамбул» был очень популярен, и местная элита знала обо мне. Белла прослушала мою игру на виолончели и осталась в полнейшем восторге. Она предложила играть у нее в ресторане и сказала, что поможет мне выиграть суд. По итогу у нас все получилось. Я вернул свою долю, выкупил оставшуюся у Руслана, выплатил все свои долги и выгнал его из города.

– Почему ты не рассказал мне все это сразу?

– Я пытался!

– Три года, Саид! Три года!

– Мари, ты сменила место жительства, поменяла телефон! В больницу меня больше не пускали – главный врач, узнав о моих кредитах и долгах запретил мне показываться на своей территории.

– И все равно это тебя нисколько не оправдывает, Музыкант! Я три года сходила с ума! Ты не представляешь через что мне пришлось пройти, чтобы выдержать все это!

– Прости меня.

Мое дыхание участилось, лицо горело. Правда Саида навалилась на меня тяжелым грузом, и я не могла вымолвить ни слова.

Мы молча сидели рядом. Мое тело онемело от напряжения и огромным усилием воли я заставила себя сказать:

– Мне нужно время, Саид. Мне нужно время, чтобы переварить все это и осознать сказанное тобой.

– Я понимаю.

На его лицо легла тень, и он быстрым движением руки вытер слезы:

– Я понимаю, что мы с тобой не можем как дети сбежать от своих переживаний. Начать с чистого листа можно лишь, прожив всю боль, что мы испытали.

– Да.

Я посмотрела на звезды оцепенелым взглядом и медленно слово за словом укладывала в своей голове недавнюю речь Саида.

– Это была прекрасная мелодия.

– Спасибо.

Голос его прозвучал как эхо в тишине ночного безмолвия.