— Нет, пап. Что-то не хочется. Там будет шумно. Допишу главу, поем мороженое… посмотрю мультики. Все в таком духе.
— Причина в Киллиане?
Она затаила дыхание и напряглась, как тетива лука, но сдержалась, пусть ей и хотелось ответить.
— Когда-нибудь вам придется встретиться, милая.
— Что значит «придется»? Меня что, кто-то заставит?
— Вы можете случайно пересечься в городе. Он может прийти ко мне в гости. Это мой близкий друг, ты помнишь?
Эмили помотала головой и отвернулась.
— Ты должна перед ним извиниться, — продолжил я.
— Что?! Вот уж чего я не должна — так это извиняться! Обычно извиняются тогда, когда чувствуют себя виноватыми!
— Я понимаю, ситуация не из простых, должно быть, где-то ошибся и Киллиан, но ты тоже была неправа. Разве такое поведение достойно взрослого существа?
— А Дана вот думает, что достойно!
— Ты встретишься с Киллианом и извинишься, Эмилия. Не сегодня — так в другой раз. И здесь мы закончим этот пустой разговор.
Эмили бросила на меня холодный взгляд и недовольно поджала губы.
— А перед Даной ты бы извинился?
— Обычно Дана устраивает сцены, а потом вытягивает из меня извинения за них же.
— А перед Авироной?!
Я отложил перчатки, которые держал в руках.
— Что бы это значило, Эмилия?
— Ой да ладно, пап, ты ж не думаешь, что я малолетняя дурочка? Может, я слепая, глухая, бесчувственная? Не угадал. Что бы ни происходило между тобой и Авироной…
— Что бы ни происходило между мной и Авироной, тебя это интересовать не должно. Тебя вообще не должно интересовать происходящее за дверью моей спальни.
— Ну вот, теперь и томик Роберта Бернса, который лежит у тебя на подоконнике, взять нельзя? Он меня интересует.
Я открыл полученное от таксиста сообщение — он уведомлял о том, что ждет возле дома — и вернул аппарат в карман брюк.
— Поговорим, когда я вернусь, детка.
— Ладно, извини, пап. Но меня раздражает упоминание о Киллиане. И мне не за что просить прощения.
— А меня раздражает упоминание об Авироне. — И мысль о том, что придется ее увидеть на приеме, тоже. Хотя не уверен, что это следует называть раздражением. — Милая, прошу тебя… послушай. Когда закончится эта беготня, мы отправимся в путешествие. Ты сама выберешь маршрут, я куплю билеты. Уедем на пару недель. Мы побудем вдвоем и поговорим обо всем. Мы давно не путешествовали вместе.
Эмили кивнула со вздохом, и я погладил ее по щеке.
— Куда ты хочешь поехать? В тропики? В Штаты? В Австралию? В Тибет? В Россию? Может быть, в Индию или в Таиланд?
— Я хочу во Флоренцию. Посмотреть на нашу прежнюю виллу. Помнишь тот балкон, на котором мы сидели по вечерам, и ты рассказывал мне про звезды?
— Да.
— Я хочу, чтобы ты рассказал про маму.
Прежде чем я успел произнести хотя бы звук, Эмили обняла меня и уткнулась носом в мягкую ткань пальто.
— Так нельзя, пап. Мы будем ссориться каждый день, и так — пока не умрем. У нас не должно быть друг от друга секретов. Мы ругаемся только потому, что кто-то что-то недоговаривает!
— Ты права, детка. — Я взъерошил ей волосы. — Хорошо. Мы поедем во Флоренцию, и я расскажу про маму.
— И про Авирону.
— Да.
— И про остальных.
— Так уж и быть.
— Ого! Похоже, придется отправиться в кругосветное путешествие, разговоров хватит на несколько месяцев!
Я легко щелкнул ее по носу, и Эмили, вывернувшись, звонко рассмеялась.
— Мой папа — суровый и крутой служитель культа Равновесия, — начала она, подходя к зеркалу и беря костяной гребень. — Он сделал головокружительную карьеру, но вот беда — в личной жизни ему не везет. Каждый раз попадаются неправильные женщины. Нет счастья ни в одном из миров. Полный отстой.
— Нет, детка. Женщины мне попадаются правильные. Просто им попадается неправильный мужчина в моем лице.
— Ой, брось. Ты не знаешь моего папу. Да нет ни одной женщины в Ордене, которая не пришла бы к нему с полными мольбы глазами! — Эмили провела гребнем по волосам. — Ну и что, что они умоляли о помощи с переводами с темного языка?
Заскучавший таксист пару раз просигналил, и я, решив, что такими темпами он поднимет на уши весь район, взял отложенные перчатки.
— Пойми меня правильно, детка. Если я не рассказываю тебе чего-то, этому есть причина. Прозвучит глупо, но в данном случае я не хочу подавать плохой пример.
— Ой ладно, пап. Мы оба знаем, что женщины — коварные и расчетливые стервы, которым нужны только деньги и украшения, а мужчины — пустоголовые идиоты, которым нужен только секс. Может, ну его, это закрытие недели моды? Давай устроим вечер сыра и вина. Мы будем делиться трагическими историями, плакать и обниматься каждые пять минут.
— Я должен там присутствовать. Но вечер сыра и вина — это отличная идея. По возвращении жду накрытый стол и растопленный камин.
Эмили отложила гребень и, достав из кармана джинсов шелковую ленту, начала заплетать волосы в косу.
— Намек понят, придется ехать в «Полную корзину» за сыром и вином. Когда мы купим машину? Такси надоели до чертиков. Я даже марку и модель могу выбрать.
— Обеими руками «за».
— Класс! Я знала, что ты согласишься. «Мазерати» подойдет?