Миры Роберта Чамберса

Её комната находится в конце длинного коридора на первом этаже и перед самой дверью нужно спуститься ещё на шесть ступенек ниже.

Я постучала и она открыла. Я не видела её несколько дней. В глазах у неё мерцал лихорадочный блеск. Меня поразило, как она исхудала. Сара всегда была миниатюрной, но сейчас создавалось впечатление, словно на её костях вообще не было мышц. На голове вместо её обычно строгой укладки сидело какое — то гнездо.

— Рада, что ты пришла, — сказала Сара так, будто я была её соседкой, которая заглянула в гости. Она положила руку на моё правое запястье (в левой руке я держала тарелку с салатом). Её ладонь была сухой, хрупкой и горячей.

Я держала тарелку перед собой как щит.

— Я приготовила тебе ужин, — сказала я.

— О, благодарю, — ответила Сара, не глядя взяла у меня тарелку и отставила её в сторону. Я воспользовалась моментом, чтобы осмотреть комнату. Чувствовался устойчивый запах давно не проветриваемого помещения, всюду царил беспорядок: везде, где только можно, валялись вещи Сары и листы бумаги с её каракулями, многие из которых были зачёркнуты.

— Присаживайся, — сказала Сара, указывая на край неубранной односпальной кровати. Я села рядом с ней. Она порылась в постельном белье, вытащила оттуда стопку бумаг и всучила мне. — Скажи, что думаешь, — потребовала она.

— О Сара, едва ли я достаточно квалифицирована.

— Просто сделай это, — отрезала она. — Адам не понимает. Это не для него, а ты поймёшь. Это не для мужчин. Это пьеса для женщин. О том, что они делают с нами.

— Я правда не уверена, — отнекивалась я.

— Читай вслух, — велела она. — Только так можно прочесть пьесу. Давай же.

Я сделала, как она сказала. Тогда я решила, что лучший способ выбраться оттуда — сделать то, что она просила. И я убедила себя, что как только закончу, то обязательно поговорю с Адамом. О том, что мы уже ничем не можем помочь Саре. Ей нужна настоящая помощь, которую мы ей оказать не в силах.

Но я начала читать пьесу, и, хотя это были лишь слова, написанные на бумаге, меня охватило странное чувство. Я бы сравнила чтение этой пьесы с прослушиванием очень сильной музыки. Она захватила меня так же, как нас порой захватывают песни, когда простой ритм сливается с эмоциями и буквально вытряхивает их из нас.

Эта пьеса была как заклинание.

Причина, по которой Адам не мог мне её описать, заключалась в том, что описываемые события почти не имели значения. Всё в пьесе служило лишь средством для передачи опьяняющих слов, которые Сара, должно быть, царапала на бумаге во время своих ночных приступов, они и меня заставили чувствовать себя безумной, но в то же самое время живой. А персонажи… Их оказалось куда больше, чем я могла себе представить со слов Адама, когда он говорил, что главная героиня изолирована и я вдруг осознала, что недоумеваю, как он мог не заметить их присутствия. Тем временем персонажи не переставали говорить друг другу: Королева, королева идёт и каждый раз, когда они так делали, я содрогалась от удовольствия и предвкушения, такого острого, что едва могла сдержать крик.

Это дикость. Эта пьеса какая — то дикость.

Конечно же, местом действия была Каркоза и Адам ужасно глуп, если сразу этого не заметил. Слёзы щипали мне глаза, когда я перевернула последнюю страницу и взглянула на Сару, сидящую возле меня на кровати.

— Когда она придёт? — спросила я. — Я имею в виду королеву.

— О, уже совсем скоро. — Она улыбнулась.

— Я имею в виду в пьесе. — Хотя так ли это? Я уже начала ощущать неловкость. Я что, тоже теперь грезила о прибытии королевы?

Призрачная фигура выходит из комнаты с башней. Королевские одежды, сотканные из кожи, памяти и обмана. Красота, восставшая из тины. Вся Каркоза изменится, когда она появится среди нас.

* * *

Я только что перечитала всё, что написала. Именно последнюю часть. Это не похоже на меня. Это не я. Я знала, что это отвратительное место. Я не верю тому, что написала здесь. Должно быть какое — то объяснение. Какой — нибудь яд в стенах дома, который просочился в наши головы и изменил наши мысли. Наверное, стоит проверить этот дом, а потом, если придётся, снести его. Но это потом. Сейчас мне нужно найти Адама и уговорить его уехать. Мы все должны уехать.

Мне стыдно писать о том, что потом произошло с Сарой. Адам, конечно, не должен знать. Никогда. Если она ему расскажет, я сделаю вид, что ничего не знаю и сошлюсь на её безумие. Она сказала, что она доверенное лицо королевы и я поверила ей. Когда она поцеловала меня, это было самым прекрасным и в то же время самым ужасающим, что могло произойти. Потом я проснулась и не знала, где я. Сара всё ещё спала рядом со мной и несколько ужасных секунд я не узнавала её. Я оделась так тихо и так быстро, как только могла, и выскочила из комнаты. Я искала Адама по всему дому, но его нигде не было. А мне было так страшно. Страшно без причины. Мне некому было рассказать об этом, поэтому я решила, что если всё запишу, то вскоре всё прояснится.

* * *

Я собираюсь всё это сжечь.