Миры Пола Андерсона. Том 1

«Вся беда в том, — думал Джоссерек, — что перспективы грядущего общественного блага повсюду неизбежно вступают в противоречие с сиюминутными интересами, личными или бюрократическими, поэтому общественным благом пренебрегают. Общественные земли превращаются в пастбища, леса беспощадно вырубаются, реки загрязняются, дикая природа уничтожается, торговля ограничивается, прогресс тормозится правилами и налогами — и это при любой системе: племенной, феодальной, капиталистической, традиционалистической, коллективистской — любой. А рогавики — анархисты. Они не претендуют на альтруизм, у них и слова-то такого нет. Любое сообщество, увеличив свою численность, могло бы приобрести влияние, обеспечить себе лишнюю рабочую силу, разбогатеть. Общее неодобрение оно могло бы презреть, поскольку само себя обеспечивает и над ним нет власти. Тогда и всем родам пришлось бы последовать его примеру из опасения стать жертвой. (Ну, этот процесс, конечно, был бы гораздо более сложным.) На деле же…

Что за фактор делает их образ жизни столь устойчивым? Это должно быть нечто гораздо более сильное, чем желание обеспечить благосостояние своих потомков… особенно когда никто толком не знает, в чем это благосостояние заключается: одни хотят расширить торговлю с зарубежьем, другие — нет; одни хотят завести огнестрельное оружие, чтобы облегчить охоту, другие боятся впасть в зависимость от его поставщиков… и так далее и так далее… И каждый свободен поступать так, как ему заблагорассудится — сдерживает лишь то, что сородичи могут с ним порвать.

И до этого почти никогда не доходит. Какое-либо насилие, с которым я здесь сталкивался и о котором слышал, связано только с отхожими. Но отхожие — это патологические личности, по той или иной причине возненавидевшие всех остальных. А так — ни войн, ни междоусобиц, кражи редки, дерутся только голыми руками…

Нет, они не святые, эти люди. Они бывают заносчивыми, жадными, при сделках бессовестно врут и надувают, не очень-то помогают ближним за пределами своего сообщества, у них нет никакой веры — есть лишь что-то вроде этики, и та донельзя прагматична. И при этом они охотно перенимают зарубежные идеи — и все же остаются верны себе, век за веком. Каким образом?

Это же не в силах человеческих».

Громовой Котел вставал из земли ровный, безлесный, поросший золотисто-зеленой травой — такая же росла в том краю, где Дония и Джоссерек бежали с парохода (казалось, уже много лет назад!), однако здесь местность была посуше. Ближнее подворье, хотя и было больше обыкновенного, выглядело здесь одиноко — высокий хлопок стеной укрывал его от ветра, дождя, града, снега, засухи, медного лета и железной зимы. Сам холм не казался высоким, но его размеры вселяли трепет.

Джоссереку уже доводилось видеть подобные образования в Оренстане, порядочно их было и в Восточном Ованге, и в Западном Андалине. Такие кратеры окружностью три-четыре мили возникли когда-то в земле по неизвестной причине. Раскапывая наносную почву, люди находили внизу спекшийся слой, весь в трещинах от мороза и от корней, вросших в него за несколько тысячелетий, но сохранивший кратер от эрозии. Под этим слоем или под курганами по краям кратера обнаруживались иногда останки древних городов. Это побудило ученых Киллимарайха прийти к выводу, что, когда с полюсов двинулись льды, тогдашняя цивилизация сама уничтожила себя в борьбе за иссякающие ресурсы, прибегнув к силам, которые ныне человеку неподвластны.

У этой теории нашлись оппоненты. Раскопки доказывали, что многие катастрофы произошли в незаселенных районах. Кто бы стал бомбардировать их? Кроме того, гипотеза о том, что человек некогда владел энергией, способной уничтожить весь мир, объявлялась беспочвенной и сенсационной. С другой стороны, наука о наступлении и отступлении льдов возникла совсем недавно, и факты, легшие в ее основу, были весьма незначительными и спорными. Собирали эти факты в основном на побережьях, особенно на Коралловом Поясе, который ранее, по всей вероятности, находился под водой. Куда могла деться эта вода, как не в ледники? Это землеобразующие силы, по мнению консервативной школы, вздымали континенты и взрывали дно океанов — возможно, миллионы, а не тысячи лет назад. Они же могли образовать и кратеры. А возможно, кратеры вырыли метеориты. С тех пор как Виклис Белалох открыл, что падающие звезды — это космические камни, метеоритов обнаружили много, и порой очень крупных. Дождь из таких огромных глыб вполне мог уничтожить мировое сообщество — осталась лишь кучка невежественных крестьян и дикарей, которые и начали все сначала.