Мировая жила

В общем, несколько часов пролетели для Хухли как арбалетная стрела у виска. Он набрал большое количество материала и для своего новостного канала, и для себя лично. Горячо поблагодарил Акима за предоставленные сведения и поднялся на палубу, теперь он хотел как можно скорее перебраться на свою яхту, чтобы тут же засесть за очередную новостную статью. Но увидел только реку и росшие по берегам деревья.

- А-а. Собственно куда мы… где мы? – рассеянно пробормотал он.

- Ну ты проснулся, Хухлик, - Ольха рассмеялась, - Мы уж давно в пути. Извини, княжеские поручения промедлений не терпят. Да не переживай ты так, Лери нас высадит и вернет тебя обратно.

А вот Вася в отличие от Хухли спал и просыпаться не собирался. Под бубнеж Акима и мерный плеск волн за бортом он решил покемарить на лавке и неожиданно для себя крепко уснул. Он опять провалился в тот глубокий сон, где его звали Андреем, и где ангел по имени Копьеносец привел его во «второе прачечное отделение».

***

Трудно судить о времени, когда оно сохранилось как понятие, но отсутствует как явление. Сколько времени провел Андрей в этой прачечной, стирая толи оболочки толи наволочки? Бесконечность… Вечность… Невозможно оценить… Он никуда не отходил, ни разу не прилег и не присел. Он не нуждался ни в питье, ни в еде, только погружал белье в горячую воду, жамкал, выполаскивал, отжимал и опять погружал и жамкал…

Когда он стирал, ему приходили мысли или идеи. Не его мысли, чужие, и эти чужие мысли были почти всегда ему неприятны. Одно хорошо, эти мысли прекрасно отстирывались, главное, успевай, как на конвейере… Плохо было другое, Андрею приходилось прилагать огромное усилие, чтобы не потеряться в бесконечной череде чужих мыслей, чтобы не забыть свое собственное «я».

Прачечная имела низкий потолок, но из-за большого количества пара, исходящего из горячих котлов, потолок был почти все время не виден. Зато по сторонам прачечная казалась бесконечной, а может такой и была. Куда ни кинь взгляд: вперед, назад, влево, вправо, - везде сплошные ряды занятых стиркой прачей и прачек.

Помимо самих прачников здесь крутились еще три вида бесов, эти были что-то вроде «обслуживающего персонала». Самые мелкие черти, чумазые с малюсенькими рожками, поддерживали под котлами огонь, они следили чтобы вода в котлах никогда не остывала. Крупные, пузатые и клыкастые бесы, наподобие того, что хотел сожрать Андрея в желтых дюнах, исполняли роль надсмотрщиков. Если кто-то из прачников прекращал стирку, получал от них по ребрам плетью.

Третий вид бесов – высокие и тощие. Этих Андрей назвал про себя «приемщиками». Они подносили новые стопки оболочек-наволочек и уносили уже отстиранные. С одним из таких приемщиков Андрею удалось познакомиться. Видимо в знак расположения он представился, хотя Андрей так и не понял, имя это, должность или что-то еще. Да и звучало оно для уха так чужеродно, что не выговоришь. Андрей воспринял для себя его как Йотойрх или что-то подобное.

- А ты крепок, - сказал Андрею Йотойрх, сваливая ему под ноги ворох грязного белья, - Еще держишься.

- А что с теми, кто не держится? – Андрей усмехнулся криво, - Надсмотрщики плетьми забивают?

- Ты ведь уже получал плетью по ребрам, - Йотойрх Андрею вернул такую же кривую усмешку, - Хочешь еще?

- Нет уж не хочу, - Андрея передернуло от озноба.

- Вот то-то. Здесь стирать никто не отказывается… - Йотойрх подхватил стиранную стопку и ушел.

Так у них и повелось. Как только Йотойрх приходил, Андрей старался о чем-нибудь его спросить. Далеко не всегда бес отвечал, а если и отвечал, то односложно и коротко, и от его ответов только прибавлялось вопросов. Тем не менее для Андрея этот растянутый в вечности диалог из вопросов и ответов стал чем-то вроде смысловой нити, что позволяла не забыть кто он такой и как он здесь очутился…

- И все же я не понял, - спросил Андрей, заметив появление беса, - Вот ты меня похвалил…

- Когда это я тебя похвалил? – бес имел премерзкую привычку недослушивать до конца и сразу цепляться за первое сказанное.

- Ты сказал: «а ты крепок, еще держишься», - тут же напомнил Андрей. Он уже усвоил, что малейшее промедление в разговоре бес не терпит. Говорить с ним нужно, не раздумывая, и сразу выкладывать первое, что приходит на ум.

- Ну, если ты счел это за похвалу… - бес язвительно усмехнулся и потянулся за кипой отстиранного белья.

- Подожди, - Андрей заторопился, понимая, что Йотойрх уже готов снова убежать, - Пусть не хвалил, но я не понимаю, в чем разница между тем кто держится и, кто не держится. Как ты определяешь, черт побери, того, кто не держится? Мы все тут стираем бесконечно, какая к дьяволу разница?

- Да, вы все тут стираете, - Йотойрх оттянул край безгубого своего рта в поганой ухмылке, - Но некоторые отстирывают сами себя.

- Что значит отстирывают себя? – ужаснулся Андрей.

- Очевидно, растворяются в этой бесконечности… - сообщил бес с видимым наслаждением и умелся со стопкой, покачивая задранным вверх розовым, лишенным шерсти крысиным хвостом.