Мираж в обручальном кольце

– Кстати, ты заметила, что Лариса не бедствует? – спросила у меня Катька. – Как думаешь, кто ей помогает?

– Наверное, тот парень, которого мы у нее видели, – сказала я. – Похоже, что он там живет.

– Почему ты так думаешь? – спросила у меня Катька.

– Ну, во-первых, у Ларисы в квартире под вешалкой стояло две пары мужских ботинок. Вряд ли тот парень пришел сразу в четырех ботинках.

– Ботинки могли принадлежать кому-нибудь другому, – предположила Катька. – Какому-нибудь брату или дяде.

– А когда мы уходили, под вешалкой мужских ботинок уже вообще не было, – сказала я. – И еще, Ларисин сынишка явно хорошо знает этого парня. Потому что иначе, когда тот его раздевал, мальчишка поднял бы жуткий крик.

Катька пожала плечами.

– Ну и что же тут в конце концов такого ужасного? – спросила она. – Лариса просто не хочет, чтобы кто-то знал о том, что у нее есть другой парень.

– Но почему она это скрывает? – настойчиво повторила я. – Это ведь даже странно. Муж у Ларисы умер, женщина она молодая, почему бы ей не завести себе нового мужа? Ничего предосудительного в этом нет. А между тем Лариса почему-то не хочет, чтобы мы знали о существовании у нее любовника.

К этому времени мы уже приехали к Катькиному дому. В ее холодильнике, как ни странно, оказалось шаром покати. Вопреки Катькиным заверениям, на плите ужина не имелось. Мамы и бабушки тоже не наблюдалось. Пришлось самим тащиться в магазин за сардельками. На покупки пришлось потратить больше времени, чем мы рассчитывали. Потому что в магазине оказалась приличных размеров очередь.

Вернувшись с провиантом, мы обнаружили на плите только что поджаренную картошку и явно купленные в том же самом магазине сардельки, за которыми мы так долго таскались. Но ни Катькиной бабушки, ни мамы мы не увидели. Приготовив ужин, они снова куда-то таинственным образом испарились.

– Мистика, – сказала Катька, кладя себе сразу три сардельки и внушительную гору рассыпчатой жареной картошки к ним.

Я сунула наши сардельки в холодильник и присоединилась к ней. Поужинав, мы отправились в Катькину комнату подводить итог нашему расследованию. Собственно говоря, ничего нового мы не узнали. А потому принялись названивать Маше. Наконец около половины восьмого Юра сказал, что Маша дома. Мы тут же напросились в гости. Дозвониться до Прапора и Сергея нам так и не удалось. Катькины родственники тоже не появлялись. У меня дома трубку телефона никто не снимал.

– Просто жутко становится, – пробормотала Катька. – Куда они все подевались?

К Маше мы приехали к тому времени, когда женщина, уже отдохнувшая и поужинавшая, лениво расположилась на диване и рассматривала какие-то эскизы.

– Как продвигается расследование? – поинтересовалась она, отрываясь от своего занятия.

Пришлось повторить все с начала.

– Так вы не верите, что милиция арестовала нужных людей? – задумалась Маша. – Очень интересно. А кого же вы подозреваете?

– Пока никого конкретно, – уклончиво ответила Катерина. – Но надеемся, что вы нам поможете.

Маша задумалась.

– Я не буду помогать вам, – наконец сказала она очень решительно.

– Почему? – опешили мы.

– Хотите откровенно? – спросила у нас женщина.

Мы кивнули. Понятное дело, мы хотели откровенности.

– Кто бы ни был тот человек, который убил Валентина, я ему только признательна, – сказала Маша. – Убийца Валентина, какую бы цель он ни преследовал, сделал меня богатой и независимой. И не только меня.

– А кого еще? – спросила я. – Ларису? Мы были у нее сегодня. По-моему, она и так не бедствует.

– Лариса жила исключительно теми крохами, которые швырял ей Валентин! – приподнявшись на диване, с гневом произнесла Маша. – Знаете, как обстояли дела? Не знаете? Так я вам скажу! Валентин знал о том, что у него есть внук. Разумеется, Котя перед своим отъездом сказал отцу о том, что тот скоро станет дедом. И вот на второй или третий месяц после смерти Коти Валентин явился ко мне с предложением.

– С каким? – хором спросили мы с Катькой.

– Он предложил мне, чтобы я передавала от него деньги Ларисе и нашему внуку. Но так, чтобы Лариса не догадалась, от кого эти деньги.

– Но это же благородный жест с его стороны, – сказала я. – Благородный и скромный. Чем вы не довольны?

– Знали бы вы, какие это были жалкие гроши по сравнению с тем, сколько имел Валентин! – воскликнула Маша. – Он давал своей невестке и внуку двести долларов в месяц. Двести! Разве это деньги, на которые могут прожить двое? А вы же видели Валин загородный дом! Видели его квартиру и машину! Да одна его дача стоит не меньше ста тысяч! Мне Алекс рассказывал. И при таких доходах Валя швырял своему внуку подачку, какие-то жалкие двести долларов! У меня каждый раз в душе все переворачивалось от возмущения, когда я передавала эти деньги Ларисе.

– А она?

– Она, бедняжка, думала, что я отрываю эти деньги от себя. И потому была благодарна. Для нас с Юрой двести долларов в месяц – это большие деньги.

– Значит, вы часто бывали у Ларисы? – спросила я.