Мираж в обручальном кольце

– Татьяна Рюрикова поступила к нам по заявлению ее мужа. Он утверждал, что после тяжелой психологической травмы, нанесенной его жене смертью обоих родителей, у его жены повредился рассудок. Вначале мне показалось, что он прав. Женщина не реагировала на окружающих, полностью уйдя в свой внутренний мир. Но постепенно я начал понимать, что эта реакция вызвана не столько смертью родителей, чему ей пришлось стать свидетельницей, а какой-то более глубокой причиной. Женщине требовалась не медикаментозная помощь. Ей был нужен психоаналитик.

– И вы ей нашли такого специалиста?

– Да, сначала я хотел работать с ней лично. Но потом понял, что специалист справится с задачей лучше.

– И как звали того специалиста?

– Максим Бурцев, – ответил врач. – Тогда он был молодой, но чрезвычайно одаренный специалист. Уже через месяц у пациентки наметился положительный сдвиг. А спустя полгода она была практически здорова. Адекватно реагировала на внешние раздражители. И муж сам попросил меня выписать его жену.

– А потом? – спросила я. – Вы ведь обязаны наблюдать своих пациентов еще некоторое время?

– К сожалению, в назначенный день Татьяна на прием не явилась, – сказал врач. – В районном психиатрическом диспансере, где она после выписки из нашей больницы была поставлена на учет, она тоже не появлялась. Обеспокоенный, я позвонил ей домой. Но там подошли какие-то другие люди. И сказали, что только что переехали в эту квартиру. И сведений о прежних жильцах не имеют.

– Очень интересно, – пробормотала Катька. – И это все?

– Все, – развел руками врач. – До настоящего дня я не имел больше никаких сведений о Рюриковой.

– А тот психоаналитик, который работал с ней? Может быть, она звонила ему? – спросила я.

– Конечно, я поинтересовался у Максима. Но он был в такой же растерянности, что и я. После выписки Татьяна и ее муж словно в воду канули.

– Но как же так? – удивилась я.

– Я даже обратился за помощью в милицию, – сказал врач. – У меня есть свои связи в уголовном розыске. Им удалось разыскать мужа Татьяны. Но он оказался чист. В районном отделении милиции лежало его заявление об исчезновении жены. Муж Татьяны рассказал работникам уголовного розыска, что через неделю после выписки Татьяна снова начала заговариваться. Заставила его поменять квартиру, переехать в другой район. Но ей становилось все хуже. Она снова начала рваться на место аварии своих родителей. И однажды, после того, как муж завел разговор о том, что ей хорошо было бы еще немного полежать в стационаре, она просто ушла из дома. Ушла и не вернулась.

– Ушла? – недоверчиво переспросила я. – Но куда?

– Этого ни я, ни милиция так и не узнали. Заявление об исчезновении гражданки Рюриковой, написанное ее мужем, лежало на столе участкового. Но поиски пропавшей гражданки ничего не дали. Ни на месте аварии, в которой погибли ее родители, ни на кладбище, где они были похоронены, этой женщины не видели.

– Дайте нам на всякий случай координаты Татьяниного психоаналитика, – попросила я. – Мы попробуем поговорить с ним.

– Пожалуйста, – согласился врач, что-то чиркнув на бумажке. – Вот его телефон. Домашний и рабочий. Позвоните, узнайте. Но уверяю вас, он ничем не сможет вам помочь. Он знает не больше моего. Даже сомневаюсь, что он сможет вспомнить такую пациентку.

Распростившись с врачом, мы отправились на улицу. Совещаться.

– Если сейчас поедем к этому Максиму Бурцеву, то наверняка не успеем вернуться в Рощино до приезда Сереги с Прапором, – сказала Катька.

Перед этим разговором каждая из нас по два раза попыталась дозвониться до своего любимого. Увы, то ли связь была такой негодной, то ли наши приятели вытворяли что-то немыслимое со своими трубками. Во всяком случае, дозвониться до них мы не смогли.

– Ладно, не мотаться же нам двадцать раз в город, – сказала Катька. – А Серега с Прапором если любят нас, то подождут. Ничего с ними не случится.

Я пробормотала, что сегодня вообще-то уже понедельник, а значит, у них рабочий день. И наверное, и Серегу и Прапора ждут в фирме.

– Вот и нечего по лесам мотаться за девушками! – заявила Катька вопреки всякой логике.

После этого мы позвонили психоаналитику. Максим оказался дома. Во всяком случае, телефонную трубку снял он сам.

– У меня все часы расписаны, – сообщил он нам, как только мы заикнулись, что хотели бы к нему приехать. – На месяц вперед.

– Ну, пожалуйста, – заныла я. – Очень трудный случай. И не терпит отлагательства. Дело, может быть, идет о жизни и смерти человека.

– Хм, – послышалось в трубке. – Если и в самом деле все так серьезно, то я бы мог выкроить для вас полчасика. Но вы сами понимаете, придется оплатить двойной тариф.

– Разумеется, мы согласны! – закричала я, даже не собираясь выяснять, сколько это «двойной тариф». – Куда подъехать?

– А почему у вас нет моего адреса? – внезапно насторожился Максим.

– Я его потеряла, – стыдливо соврала я.

– Ладно, пишите, – распорядился Максим.