Мираж

Нынешнее дело не обещало быть долгим и скандальным. Малик не только признался в том, что стрелял в Али, он, кроме того, дал своим высокооплачиваемым адвокатам распоряжение не применять тактику проволочек. Опрос свидетелей должен был быть коротким. Так как один из допрошенных в суде не видел ни борьбы, ни самого убийства.

Правда, один из телохранителей Малика куда-то исчез, и поговаривали, что он вернулся в аль-Ремаль, так же, как и двое телохранителей Али, которые к тому же обладали дипломатическим иммунитетом. Как бы то ни было, никто из них не смог предстать перед присяжными.

Все остальные люди из дома Малика находились во время схватки где угодно, только не у бассейна.

Его дочь мирно спала.

Его гостья — доктор Дженна Соррел — в это время в библиотеке искала какую-то книгу. Там она и услышала выстрелы. Больше об этом происшествии она ничего сообщить не может.

Эту версию Малик шепотом изложил Дженне до приезда полиции.

— Обещай, что ты расскажешь им именно это, сестренка. Мне это не повредит, разве что доставит некоторое неудобство. Но если ты скажешь правду, то разрушишь жизнь и себе, и Кариму.

Все выглядело так просто и легко, что Дженне стало страшно. Но, сказав один раз следователю неправду, Дженна не могла отказаться от сказанного. Она ни разу не выдала своего волнения во время многочисленных допросов и бесед с детективами из отдела по расследованию убийств. Впрочем, она не очень тогда волновалась.

Зато сейчас она — просто в смятении.

Это она собственноручно убила Али. Наконец-то она освободилась от страха, который преследовал ее многие и многие годы. Почему должен рисковать Малик? Какое ей дело до идей защиты своих близких, которой одержим ее брат? Он был уверен в оправдательном приговоре, но если он ошибется?

Как это просто — сказать правду, чистую правду, ничего, кроме правды. Пусть все выплывет наружу. Покончить со всем этим — с грязью, ложью. Покончить раз и навсегда.

Но как быть с Каримом? Правда пустит под откос судьбу сына. Как он будет жить, сознавая, что мать убила его родного отца? Этот процесс на десятилетия изменит его жизнь.

Так что, наверное, Малик все-таки прав.

Нервы Дженны расшатались до предела. Она принимала элениум чаще, чем пищу, и все равно не могла спать по ночам. Сон бежал от нее.

Сама мысль о возвращении в роскошный дом брата вызывала у нее отвращение. Отныне она будет постоянно видеть пятна крови на кромке бассейна, пусть их даже давно и тщательно отмыли. Дженна сняла номер в соседнем со зданием суда отеле на все время процесса.

Персонал был хорошо вышколен и привык к постояльцам, избегающим нежелательных контактов, так что газетчики ее не беспокоили.

За пределами отеля ее охранял вездесущий Джабр, способный своим мрачным видом и широченными плечами держать на расстоянии самых настырных телеоператоров и размахивающих микрофонами радиожурналистов. Шакалы! Как она их теперь ненавидела! Подумать только, как эта стая набросилась на Малика.

Практика Дженны трещала по швам. По иронии судьбы немногие оставшиеся у нее пациенты теперь поддерживали ее, а не она их. Колин Дауд предложила помощь, со стороны человека, страдающего агорафобией, это был акт высочайшего мужества. Тони Ферранте не предлагала ничего, она просто взяла и прилетела, чем поначалу вызвала недоверие и недовольство Джабра, которые ей удалось преодолеть в течение суток. На другой день женщина и огромный бедуин подружились и составили весьма забавную с виду, но очень эффективную службу безопасности.

Дженна ежедневно навещала Малика, который неизменно встречал ее бодрой, оптимистичной улыбкой, и Лайлу, которой отец запретил приходить в суд и тюрьму. Дженна передавала Фариду и адвокатам сообщения Малика и взялась добровольно помогать защитникам. Во время отбора кандидатов в члены большого жюри она внимательно приглядывалась к их поведению во время опроса. Язык телодвижений. Неуверенность в речи. Вот он покраснел, вот не к месту моргнул. Своими наблюдениями Дженна сразу же делилась с адвокатами.

Защитники являли собой великолепную пару: маленькая, собранная Розали Зильбер из Нью-Йорка и длинный загорелый техасец с гривой седых волос, фанатично преданный полосатым галстукам и ковбойским мокасинам. Оба были непревзойденными асами в своей профессии. Ревниво относясь к успехам друг друга, они тем не менее составили превосходную команду, работавшую исключительно на выигрыш.

К Дженне адвокаты поначалу относились с дружеской снисходительностью. У них имелись собственные эксперты по оценке кандидатов в жюри, да, кроме того, они и сами обладали завидной интуицией и громадным многолетним опытом. Но настал день, когда техасец, повернувшись к своей нью-йоркской партнерше, сказал, сильно растягивая гласные: «Вы знаете, Роза, у этой доктора Дженны есть что сказать нам. Давайте-ка повнимательнее присмотримся к номеру пятьдесят четыре».

— Я согласна с обеими вашими замечаниями, — ответила Розали.