Миранда

Несмотря на лестные знаки внимания и уважения со стороны новых властей и населения, Миранда не мог не заметить, что в Каракасе его возвращение далеко не всем пришлось по душе, Хотя революция 19 апреля была делом молодых патриотов, выступавших не только за отделение от Испании, но и за создание республиканского строя, за отмену феодальных порядков и рабства, власть взяли в свои руки представители мантуанских семейств, плантаторы и рабовладельцы. Они не были сторонниками каких-либо серьезных реформ, которые могли бы лишить их части богатства и власти. Для этих людей Миранда представлялся крайне опасным человеком, олицетворявшим идеалы французской революции, чуть ли не якобинцем. Например, Россио, один из руководителей хунты, писал впоследствии, что Миранда по-возвращении в Каракас пытался создать партию из негров и мулатов, «всячески разжигая их страсти своими взглядами, разговорами и идеями самого либерального содержания». С другой стороны, часть населения, которому испанские власти и церковники в течение многих лет внушали, что Миранда является антихристом на службе англичан, продолжала верить этим клеветническим россказням.

Все это способствовало тому, что Миранда с первых же дней своего пребывания в Каракасе стал знаменем для наиболее радикально настроенной части патриотов, в особенности молодых, для которых такие «недостатки», как участие во французской революции, являлись его главными достоинствами, Молодые радикалы располагали своей организацией — Патриотическим обществом, вступить в которое был приглашен Миранда. Под влиянием Миранды это общество превратилось в политический клуб в стиле французской революции с той только разницей, что в Венесуэле других подобных организаций не существовало. Противники Патриотического общества называли его якобинским клубом, или Комитетом общественного спасения.

Среди членов общества (их было около 200) были как радикально настроенные отпрыски мантуанских семейств, так и ремесленники, свободные негры и мулаты. Многие будущие вожди патриотического движения вышли из него. Патриотическое общество выступало за немедленное провозглашение независимости, за отмену феодальных повинностей, установление республиканского строя. В Миранде оно нашло своего теоретика и вождя. Его сперва избрали вице-президентом общества, а потом президентом.

Между тем положение новых властей не было столь радужным, как могло показаться на первый взгляд. Сторонники хунты одержали победу далеко не во всех провинциях Венесуэлы. В Коро, Маракайбо и Гвиане власть продолжали удерживать испанские колониальные чиновники. Попытка патриотов под командованием дель Торо привести их к повиновению закончилась неудачно. Потерпев поражение в ряде стычек, патриоты были вынуждены отступить.

Хунта не добилась и внешнеполитических успехов. Не только Англия, но и Соединенные Штаты отказали ей в дипломатическом признании, а тем более в заключении какого-либо договора, который обязывал бы эти державы оказывать патриотам помощь.

Не бездействовал и Регентский совет. Получив сообщение об образовании Верховной хунты в Каракасе, Регентский совет дал указание испанским кораблям, базировавшимся на Кубе и Пуэрто-Рико, блокировать венесуэльское побережье, а своему представителю Кортабаррии, находившемуся на Пуэрто-Рико, приказал немедленно приступить к усмирению каракасских «мятежников». Эта демонстрация силы сопровождалась всевозможными обещаниями и посулами в адрес креолов, исходившими из кортесов, заседания которых открылись в Кадисе в 1810 году.

Приезд Миранды в Венесуэлу совпал с первыми выборами в конгресс. Друзьям удалось выставить его кандидатуру по одному из округов провинции Барселона, где его и избрали. 2 марта 1811 года в Каракасе открылись заседания конгресса. Присутствовало около 40 депутатов, представлявших все провинции за исключением трех, власть в которых удерживали испанцы, или, как их теперь называли, роялисты.

Хотя для избрания депутатов требовался возрастной и имущественный цензы, большинство избранных в конгресс были искренние патриоты, но они не обладали политическим опытом, испытывали всякого рода иллюзии, верили в магическую силу слова. Все они при открытии конгресса приняли присягу защищать права Фердинанда VII.

Конгресс избрал Исполнительный комитет из трех человек, к которому перешли функции Верховной хунты. Миранда выставил свою кандидатуру в члены Исполнительного комитета, но из 31 голоса получил всего лишь шесть голосов. Тут сказалось недоверие к нему мантуанцев и то, что провинциальные депутаты еще мало его знали. Вскоре, однако, он был избран вице-президентом конгресса.

Как же развивались события дальше? Вместо того чтобы немедленно принять меры к подавлению роялистских очагов в провинциях, организовать вооруженные силы, наладить производство оружия и амуниции, Исполнительный комитет почивал на лаврах, а конгресс терял время в нескончаемых дебатах по всякого рода второстепенным вопросам.