Мир Цитадели

– Может, дома? Я все купила, холодильник полный.

– Я голодный, не дотерплю.

– Ладно, давай здесь. Пиццу на двоих закажем, нормально?

– Нормально.

– Я с тобой растолстею так. Завтра вечером в спортзал пойду и ни на какие ужины не вздумай меня сманивать.

В бар вошел невысокий сухощавый человек с короткими седыми волосами, огляделся, затем направился к нашему столику.

– Добрый вечер, вы Владимир? – спросил он меня. – Бирюков?

– Точно, – я кивнул. – Он самый.

– Я Шутихин, Сергей Павлович, может, вы слышали.

– М-м… нет, – сказал я честно.

– Я преподаю в школе, но заодно здесь вроде штатного биолога.

– А, – сообразил я, – вас в народе Палычем кличут, так что только в такой форме слышал.

– Я знаю, так и надо было представляться. Разрешите? – Он показал на свободный стул. – Я к вам по делу в сущности.

– Присаживайтесь, конечно.

– Мне в ПБУ сказали, что вы сюда пошли, надеялся там застать.

– Ну вот я здесь. Пива? Или чего-нибудь другого?

На ловца, как говорится.

– Я пива возьму, вы сидите. – Он привлек жестом внимание девушки за стойкой и, показав ей на мою кружку, поднял один палец. Та кивнула, поняла, мол.

– Я еду с вами в рейд, – начал Шутихин с главной, судя по всему, информации. – В качестве научной составляющей.

– Вы это со мной согласовываете или ставите в известность? – осторожно осведомился я.

– Ставлю в известность, распоряжение уже есть, – развеял он туман незнания. – Это у нас в кибуце первый подобный рейд, так что без меня там точно не обойтись.

– Вы же биолог? А у нас экспедиция вроде бы не научная. – Я несколько озадачился.

– Вы пока сами не знаете, что у вас будет за экспедиция. – Он усмехнулся. – Людям здесь пока было не до них. Земли много, работы тоже много, стимула исследовать что-то новое… сами видите.

– Может, и так.

Девушка принесла кружку, поставила перед Шутихиным, поздоровалась с улыбкой, он так же с улыбкой ответил.

– Поэтому прошу учесть меня при подготовке.

Ну, надо думать. И все же есть вопросы.

– А насколько вы к таким рейдам привычны?

– Я экспедиционный биолог, ходил по Северам в одиночку и подолгу.

– Ну… тогда не вижу проблем. Со снаряжением у вас как?

– Никак пока, но есть распоряжение выдать.

– Значит, выдадут. Кстати, а вопрос разрешите? – любопытство взяло верх.

– Конечно.

– Мне тут сказали, ссылаясь на вас, что вся крупная живность вокруг выведена искусственно?

– Да. – Он кивнул. – И никаких сомнений в этом нет. Причем достаточно толково выведена, позволю себе заметить. Вся в рамках замкнутых экологических цепочек, хоть и довольно коротких. Вот степь возьмем: есть ламы, которые способны питаться сухой травой, причем жесткой и грубой, как верблюды. Есть рапторы, которые могут догнать ламу. Но рапторы пресмыкающиеся, то есть холоднокровные.

– И что? – заинтересовалась Настя.

– Рептилии не нуждаются в таком количестве пищи, как млекопитающие, – повернулся он к ней. – Крокодил может съесть газель и голодать год, температура его тела определяется окружающей средой. Минус этого – низкая выносливость.

– То есть раптор не может гнаться долго?

– Именно. И ему не нужно каждые несколько дней по ламе. То есть популяции лам не грозит уничтожение. Есть мелкие и крупные вараны, они падальщики. Крупные еще и на мелких охотятся. Рапторы жрут крупных. Их яйца поедают птицы, здесь они что-то вроде крупных воронов и грифов.

– А съедобная птица есть?

– Гуси. Которые научились жить и питаться на морском берегу, в скоплениях водоросли. Точнее, их такими приспособленными вывели, как и саму водоросль. Еще ею с удовольствием питается рыба, то есть водоросль не может затянуть океан, и в то же время она распространяется только по поверхности, то есть не может выйти за пределы организованного ее разведения, там все огораживают. Ее на комбикорм пускают, в курсе?

– Да, слышал.

Шутихин отпил пива, сказал:

– Люблю это место, как раз за то, что у них пиво свое, причем хорошее. Да, так вот, где рыба – там хищники, есть тюлени, причем тюлени тоже искусственно выведены, здесь водились совсем другие. Обычно они любят воду похолодней, а эти предпочитают теплую. И таких дублирующих цепочек несколько, причем все разнообразие видов на доступной территории… три десятка. Все. Что невероятно мало. Если бы природное разнообразие сократилось до трех десятков, то наступила бы катастрофа, но эти идеально подогнаны друг к другу, – он свел ладони вместе, – как кусочки мозаики.

– А рыба?

– Рыба эндемичная, катастрофа или не затронула океан, или затронула ограниченно. Но вот водоросль дала настоящий толчок к размножению, океан здесь невероятно богат. Думаю, что нам больше его надо использовать, чем что-то другое.

– Ваша инициатива открыть поселение у моря? – спросила Настя.

– Да, в основном моя.

– А скот?