Мир смерти

Посадка в темноте была вполне безопасна. Она совершается автоматически, а у жителей Дита нет аппаратуры слежения — по крайней мере, предполагалось, что ее нет. Стрелки альтиметра остановились на нуле; это да еле заметная вибрация были единственным, что указывало на мягкую посадку. Все освещение в рубке было выключено, лишь слабо светились шкалы приборов. Инфракрасный экран показывал лишь нагретые солнцем и не успевшие остыть песок и камни. Никакого движения на экране не наблюдалось.

— Мы добрались первыми, — сказал Айхьель, выключая внешние огни и включив свет в рубке. Люди смотрели друг на друга, щурясь от внезапного света; их лица блестели от пота.

— А что, обязательно, чтобы в корабле было так жарко? — осведомилась Леа, вытирая лоб уже вымокшим носовым платком.

Теперь, когда она осталась только в коротенькой тунике, не доходившей даже до колен, она казалась Брайону еще более хрупкой, чем прежде. Однако же тонкая ткань туники мало что скрывала. Хотя Леа и казалась Брайону миниатюрной, она была в то же время чрезвычайно женственной: высокие полные груди, тонкая талия, широкие крутые бедра…

— Мне, может, повернуться, чтобы ты и сзади на меня поглазел? — ехидно поинтересовалась она. За пять дней Брайон усвоил, что на такого рода колкости лучше не отвечать. Ничего хорошего из этого не выходило.

— На Дите еще жарче, — сказал он, чтобы сменить тему. — Подняв в корабле температуру, мы сможем хоть немного привыкнуть к жаре…

— Теорию я знаю, но потеть от этого не перестаю, — отрезала Леа.

— И это лучшее, что вы можете сделать, — вставил Айхьель.

Он выглядел сейчас как блестящий воздушный шар в шортах. Допив бутылку пива, вытащил из холодильника еще одну:

— Пивка не хотите?

— Нет, спасибо. Боюсь, от него я попросту растаю, и все мои кишки вывалятся наружу. На Земле мы никогда…

— Возьми багаж доктора Морис, — прервал ее Айхьель. — Приближается Вайон — вот его сигнал. Я собираюсь отправить этот корабль на орбиту, пока его не заметили местные.

Когда внешний люк открылся, в лицо им ударил поток сухого и жаркого воздуха, словно язык пламени лизнул лица людей. В темноте Брайон услышал судорожный вздох Леа. Она буквально вывалилась из люка. Брайон осторожно последовал за ней, оберегая свертки и оборудование, которое нес. Песок, раскалившийся за день, жег его ноги даже сквозь подошвы ботинок. Айхьель шел последним, держа в руках пульт дистанционного управления кораблем. Как только они отошли на достаточное расстояние, он поколдовал над пультом, и трап, по которому спустились люди, покидая корабль, убрался внутрь, словно звездолет втянул гигантский язык.

Когда захлопнулся люк, корабль поднялся и медленно поплыл вверх. Он казался тенью, скрывавшей звезды, и тень эта уменьшалась с каждым мгновением. Света звезд хватало, чтобы разглядеть расстилающуюся вокруг пустыню и волны барханов, делавшие ее похожей на окаменевшее море. Через дюну перевалил темный силуэт вездехода и остановился. Айхьель шагнул к машине…

С этого мига события начали разворачиваться с ужасающей стремительностью.

Айхьеля с треском охватило голубое пламя, его кожа мгновенно обуглилась и почернела — в мгновение ока он был мертв.

Электрические разряды еще трещали в воздухе, а Брайон уже падал на песок, роняя ящики и тюки. Он сбил Леа с ног и прижал ее к земле, надеясь, что у нее хватит разума не отбиваться и не пытаться встать. Это было его единственной осознанной мыслью — во всем остальном он действовал чисто рефлекторно.

Снова вспыхнуло холодное электрическое пламя, мгновенно охватившее брошенные Брайоном тюки. На этот раз он ожидал этого и вжался в землю. Во мраке неподалеку от вездехода он увидел короткую вспышку выстрела ионной винтовки. Его собственный револьвер уже был у него в руках. Когда Айхьель выдал ему оружие, он не задавал никаких вопросов — просто сунул его в кобуру, едва удостоив взглядом. Он не мог и думать, что оружие понадобится ему так скоро. Казалось, его рука сама прицелилась и выстрелила туда, где он заметил вспышку. Свист разрывных пуль распорол воздух; они нашли цель — что-то дернулось во мраке и беззвучно упало.

Через миг после выстрела какая-то тяжесть обрушилась на его спину, а шею охватила словно бы огненная петля. Обычно он дрался спокойно, думая только о самой борьбе. Но несколько секунд назад был убит Айхьель — его друг, анвхарец, — и Брайон внезапно ощутил жажду крови, желание причинять боль и убивать.

Человек может совершать множество опасных глупостей — курить, сидя на бочке с порохом, или совать пальцы в розетку. Настолько же опасно — смертельно опасно — пытаться напасть на Победителя Двадцатых.

Двое набросились на Брайона одновременно, но для него это не имело никакого значения. Первый умер мгновенно, когда руки, подобные стальным захватам, сжали его шею и одним движением разорвали сонную артерию. У второго было время на то, чтобы вскрикнуть, но умер он так же быстро — Брайон попросту придушил его.