Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах

Руфа забирается по стволику к плодоножке. По ней на коробочку. Пробует, созрела ли. Если зелена, спешит дальше. Наконец найдена та, что поспелее. Но щель, через которую можно проникнуть внутрь, еще мала. Семечко не протащишь. Руфа пытается раздвинуть створки коробочки. Это не всегда удается. Тогда применяет другую тактику. Обгрызает края отверстия или прямо взламывает стенку. Трудится минут 15–20. Устанет, спустится на землю, побегает и снова наверх.

Наконец отверстие готово. Исчезает в темной глубине. Появляется с семечком. У того — белый придаток — запас питания, который и нужен руфе. Если семечко случайно попадет не к руфе, а в воду, белый придаток будет служить спасательным кругом.

Норвежский исследователь Р. Берг положил для проверки в полутора метрах от муравейника по щепотке семян мытника лесного и злака душистого колоска. Штук по 10 того и другого. А дальше все происходило, как в хорошем футбольном матче. В репортаже с места событий ботаник записал примерно следующее.

17 часов 10 минут. Формика обнаружил семена. Оживился. Трогает одно. Поворачивает другое.

17.11. Формика хватает одно из семян и мчится к муравейнику. Исчезает. Появился маленький желтый муравей лептоторакс. Пробует погрызть сочный придаток семени. Но муравей слишком мал, чтобы сдвинуть семечко. Куда ему тащить!

17.15. Справа выскакивает другой формика. Он аллюром мчится за добычей. Попутно проверяет на ходу семена душистого колоска. Нет, не заслуживают внимания. Хватает семечко мытника и, зажав челюстями, удаляется в быстром темпе.

Напряжение растет. Семена убывают. Вот последнее. Формика колеблется: взять ли его? Придаток успел подсохнуть. Бросает. Ищет новое. Не находит. Вернулся к подсохшему. Секунда на размышление. Хватает и с ним исчезает.

17.30. Новая попытка найти семечко мытника, увы, бесполезная. Для верности обшаривается местность. Кругами, как ищут женьшень в тайге сборщики, все время увеличивая радиус. Когда круг достигает метра в поперечнике, формика бросает поиски. Но результат неплох. За 26 минут заготовлено 10 семян!

Не меньше муравьев интересуются мытниками кабаны. Не семенами, конечно. Откапывают корни. Если попутно съедят и семена, то они без повреждений проходят через кишечник. А пока пройдут, кабан далеко их унесет.

А теперь о том, как мытники пользуются чужим добром. Они полупаразиты. Фотосинтез ведут сами. А воду и минеральные вещества берут у соседей. Бывает, что прихватывают и органику. Присасываются корнями к злакам, другим травам и даже к кустарникам и деревьям. Особое влечение — к ивам и тополям. В современную эпоху такая зависимость не всегда выгодна.

Вот какой случай произошел недавно в США. Там собирались строить плотину на реке Майн. В зону затопления попадал участок, где рос мытник Фурбиш с лимонно-желтыми цветками. Будь это другой вид мытника, никто бы не возражал. Но мытник Фурбиш — редкость. Уникум. Назван в честь Катерины Фурбиш. Это художница, посвятившая жизнь травам. Она рисовала их в поле и дома. 2000 полотен — итог жизни. Свою галерею ботанических портретов подарила родине. Безвозмездно. Теперь ее считают чуть ли не национальным героем.

И вот мытник ее имени на краю гибели. Ботаники в тревоге. Прежде чем громоздить плотину, нужно перенести мытник на новое место. Но как это выполнить, если неизвестно, с кем он связан корнями. Кто его хозяин? Кто снабжает водой. Пришлось гидростроителям повременить, пока ботаники это выяснят. Экспедиция ушла в долину Майна. И вскоре хозяин стал известен: ольха. Теперь можно смело перебазировать редкое растение.

Возмущался только сенатор Д. Майер, попечитель гидропроекта. «Блокировать плотину из-за какого-то мытника? Какая чушь! Я прожил 50 лет, не зная об этой траве, и теперь, узнав, не стал ни на копейку богаче!» Что ж, можно только пожалеть сенатора. Маленький мытник, воодушевивший людей на поиски и на подвиги, разве не заслуживает восхищения? Так же, как его собрат наш обычный полевой марьянник. Известный советский ботаник Н. Цингер всю жизнь искал ключ к биологии марьянника. Марьянник заполнял его ум до самой кончины, манил желанностью открытия.

А началось это еще с детства. Цингер заинтересовался названием марьянника. Родовое имя мелампирум переводилось с латинского как черная пшеница, потому что семена были подобием пшеничных зерен, только темнее окрашены. Видовое имя арвензис означало — полевой или пашенный.

Но почему полевой? Ведь растет он не на полях и не на пашнях. Отец Цингера отвечал, что в Западной Европе он растет именно в пшеничных нивах и название дали там. Мальчик не успокоился. Почему же этот сорнячок засоряет посевы там и не засоряет у нас? Никто не мог ответить на этот вопрос.