Мир против нас

Альберт не знал, что будет делать с ней дальше, но смутная идея захватить дерзкую девчонку в свою полную власть, стереть из ее взгляда презрение и подселить в него страх вместе с преклонением становилась все назойливее, пока однажды не сформировалась в определенный план действий. Альберту, на которого никогда не обращали внимания, не составило труда подсыпать в ее бутылку с водой часть содержимого пузырька, позаимствованного у тети, а когда Лизе вдруг стало плохо, и она спешно направилась к туалету, он уже был готов ко второй стадии своего тайного плана. Сунув одурманенную жертву в машину, доставшуюся им с сестрой от мамы, Альберт прыгнул за руль и, тщательно избегая постов, извилистыми путями добрался до заранее подготовленного им места возмездия.

Каменный мешок получил свою первую, самую почетную жертву.

Те, другие… Они все до единой были всего лишь неудавшимися суррогатами, жалкими подделками, и трудный процесс их десоциализации уже не приносил Альберту такого острого наслаждения, как наблюдение за теряющей человеческий облик Лизой. Его обожаемой красавицей, сделавшей неправильный выбор.

Ну почему, почему при такой внешности природа отсыпала ей так мало мозгов?!

Но в самом начале, ежедневно навещая свою любимую жертву в ее новом месте обитания, Альберт и подумать не мог, что после Лизы будут другие. Он полностью зациклился на ней; даже когда она лишилась значительной части своей пленительной красоты, весь его скудный мирок по-прежнему вращался лишь вокруг нее одной. Первая любовь, нежная и трепетная, растворилась в клокочущей грязной ненависти; может, поэтому он не столько жалел Лизу, сколько кайфовал от каждой ее жалобной просьбы смилостивиться и позволить вернуться домой?

Ее долгие стоны, любовно высеченные из неподдельных страданий и боли, остались самым ярким удовольствием в его мрачной жизни. В один миг Лиза лишилась прежней свободы и оказалась в безраздельной власти человека, помешавшегося на ней, и потому чересчур изобретательного в мучениях, которые ей приходилось выносить.

Она все это заслужила.

Каждый раз, слушая ее истошные надрывные крики, Альберт вспоминал ее веселый заливистый смех, которым она поощряла распалившегося гиревика «всыпать проклятому ботану посильнее, чтобы он даже взглянуть боялся на нее». Тошнотворный привкус земли и крови во рту, когда его ногами катали уже по сырой траве в парке. И злость, без того зашкаливающая за все допустимые пределы, становилась еще яростнее. Она мешала ему жить, дышать, ощущать мир вокруг, но притупить ее можно было лишь одним-единственным способом… и Альберт заходил прямо в клетку.

Теперь все свое свободное время он проводил не с заковыристыми учебниками, а с Лизой, и такой досуг оказался намного интереснее и приятнее изучения школьной программы. Сложные формулы вряд ли пригодились бы ему в дальнейшей жизни, а с Лизой он познавал людей. Женщин. Их невероятную психологию. Нащупывал порог боли.

И Вера была ему уже не нужна.

Если б не это чертово выражение щемящей жалости, неизменно сквозящее во взгляде сестры, когда она появлялась возле него, Альберт мог бы никогда не устроить ей встречу со своей ненаглядной красавицей там, внизу. Но Вера должна была понять, что ее брат вовсе не бесхребетный слизняк, покорно спускающий с рук смертельные обиды. Она должна была хоть немного его зауважать… Почувствовать силу, исходящую от него, и наконец-то забыть про его позорную слабость в тот дрянной вечер.

И слезы.

Он ненавидел себя каждый раз, когда вспоминал собственную истерику на глазах у ошеломленной сестры.

Поначалу все шло так, как ему представлялось – увидев подурневшую Лизу, Вера взвилась, даже бросилась на девчонку, сведшую с ума ее тихого брата, но Альберт не позволил сестре принять активное участие в своем шоу. Он сполна наслаждался ее злостью; ее кипящие гневом эмоции словно подогревали его уверенность в правоте собственных действий. Вера вновь поддержала его решение, дала поощрительную отмашку на то, чтобы как следует наказать дерзкую стерву, пусть и не понимая до конца, к чему в итоге все это приведет.

Может, она и правда наивно верила, что он отпустит Лизу после долгого и откровенного разговора по душам? Нет. У Альберта были другие планы.

Ангел Возмездия. Так он представлялся тем беспечным вертихвосткам, которые имели неосторожность привлечь его внимание своими неразумными действиями по отношению к более слабым, не ярким, незаметным, но безнадежно влюбленным мальчишкам, таким же, каким еще совсем недавно был он сам.