Мир против нас

Он потер ладони друг о друга – вновь становилось холодно, пора возвращаться в свое ненадежное, но все-таки убежище, пока не началась метель, которая беспокоила светловолосого гораздо больше, чем близкое соседство с мертвым мужчиной. Собственно, соседство вынужденное – мужчина был крепким, рослым, за его плечом внушительно болталось ружье, а на бородатой физиономии не было написано, с какими именно намерениями нежданный гость так решительно приближается прямо к заветной хижине. Закон выживания – либо ты, либо тебя – светловолосый усвоил еще по молодняку, также у него на вооружении был не менее ценный постулат «Если есть опасность для жизни, сначала делай, а потом уже размышляй». Мужчина пытался бороться, но разъяренный чувством смертельной опасности светловолосый дрался, как лев, пока не умудрился пробить голову незваному гостю. Ружье отправилось в хижину вместе с теплой курткой, штанами и сумкой неизвестного, владелец немудреного добра нашел последний приют в некотором отдалении от хижины. Светловолосый здорово выдохся, пока не убедился в том, что труп не бросится в глаза какому-нибудь случайному залетному и не выдаст расположение его невзрачного приюта.

Затем настала очередь тщательного досмотра вещей, похищенных мародерским способом. Все карманы были вывернуты, но в них не нашлось ничего интересного; убедившись в этом, светловолосый в рекордные сроки сбросил с себя нацепленный ранее мусор и с удовольствием переоблачился в новые шмотки. Да, вещи оказались ему существенно велики, но в них было значительно теплее и уютнее, чем в прежних изношенных тряпках.

Зато в сумке беглеца ждал воистину бесценный клад – скудная сумма денег, паспорт, маленькая бутылка минеральной воды без газа и парочка бутербродов в целлофановом пакетике, вызвавшая у светловолосого буйный продолжительный восторг. Хранить продукты не было смысла, колбаса уже выглядела не слишком аппетитно, поэтому путник хижины наспех избавился от целлофана и с наслаждением, смакуя каждый кусок удачно обнаруженной пищи, быстро расправился с бутербродами, отсалютовал одобрительно в ту сторону, куда утащил мертвое тело, и только после задумался.

Убитый оказал ему бесценную помощь, снабдив теплыми шмотками, ружьем и документом, но в то же время подогнал медвежью услугу – хижина сразу стала очень и очень опасным местом. Мужчину будут искать, но как скоро? Кем он был – лесником, браконьером, охотником? По какой нужде сунулся в лес? Был ли с ним кто-нибудь, следует ли с минуты на минуту ожидать прибытия его встревоженных дружков? Впрочем, этот вопрос отпадает, так как времени прошло достаточно, и если б с мужчиной был кто-то еще, пора бы ему или им уже появиться здесь. Значит, вопрос следующий – через какой промежуток времени за убитым отправят поисковую группу, и отправят ли вообще? Светловолосый трезво оценивал свои силы и понимал, что вряд ли успеет сбежать при малейшем признаке опасности, но и палить из ружья без разбору, если вдруг станет слишком поздно уносить ноги, не лучший выход. Уйти отсюда? Но ведь тоже некуда!

Еще один тупик для зашуганного… беглеца.

Он не мог назвать себя таким унизительным словом даже в мыслях; привык обозначать «беглецами» других, сам же всегда оставался ловцом, тщательно оберегал собственный высокий статус, и теперь… Все было не так, в новинку. Неприятно цепляло самые глубокие струны загнанной в темный угол души. Он боролся даже со своими мыслями, но корни осознания собственного ничтожного положения уже проросли, и теперь мучили, задевали ослабленную самооценку.

Но жить хотелось сильнее, чем тщательно лелеять то, что уже основательно растрепали и порушили.

Нужно было уходить, но куда?

Теперь везде, где бы он ни появился, соседствовать придется со смертью. Собственной гибелью.

Совсем не прельщает.

Он вернулся в свое убежище и еще раз полистал неожиданно обретенный паспорт – бородач на фотографии был темным и внешне нисколько не походил на светловолосого, но с документом в кармане, как ни крути, не в пример надежнее. Деньги тоже далеко не лишние.