Мир против нас

Сердцебиение участилось, хоть я и понимала, что вела себя непозволительным, даже недостойным образом. Если так пойдет дальше, у меня есть приличные шансы благополучно свести на нет все свои усилия стать нормальной, к тому же, это самый верный способ оттолкнуть Глеба – кому охота связываться с набором опасных проблем, к которому на постоянной основе прилагается неуравновешенный убийца? Это я, можно сказать, бывалая, да и то… Годы тихой жизни, нарушаемые лишь надоедливостью Павла, сделали меня другой, размягчили характер, стерли к чертям всю былую собранность и подготовку. Я не заметила, как стала жалкой размазней, трясущейся в страхе от одних только воспоминаний, хотя реальность в свое время так меня и не подломила. Даже сейчас чувствую, как бешено колотится сердце, норовя снести грудную клетку, как незначительную помеху перед страхом, стоит лишь подумать о каменном мешке и его бессменном Ангеле.

Страх. Я с силой потерла ладонями лицо. Нет уж. Я соберусь.

Зазвонил телефон.

Несмотря на обуревающую меня решимость, я все же испуганно вздрогнула, но тут же попыталась отбросить смятение и двинулась прямо на звук. Это не может звонить он, ему просто-напросто неизвестен номер Глеба. А если даже… Нет.

Звонил мобильный Хаоса, номер почему-то не отобразился. Поколебавшись, я все же нажала на кнопку ответа.

– Да.

Тишина. Я обратила внимание на то, как дрожат мои руки.

– С кем я говорю? – наконец, послышалось на том конце.

В первую секунду голос показался мне знакомым, а в следующую я узнала в говорившем того самого доктора из больницы, который когда-то зашивал Глеба, а теперь поспособствовал нашему краткосрочному визиту в медучреждение.

– Это Вера, – все же ответила я, и, сообразив, что мое имя ничего не объяснит, ведь Хаос не представлял нас друг другу, добавила. – Мы виделись недавно, я была вместе с…

– Да. Я понял, – перебил Эдик. – Вы можете передать трубку Глебу?

– Не сейчас.

– Тогда передайте ему, что парень пришел в себя. С ним сейчас беседуют следователи, но это не затянется надолго.

– Угу, – согласно буркнула я.

– Я могу помочь, если он успеет приехать до шести вечера. Потом меня здесь уже не будет.

– Передам.

– Если что, пусть наберет мой номер.

– Хм, ладно.

Сбросив звонок, я задумчиво повертела в руках потускневший аппарат, бросила мимолетный взгляд на часы и поняла, что до означенных шести остается почти полтора часа. Если Глеб не успеет, Эдик покинет больницу, а без него нечего и думать о том, чтобы проникнуть в палату незамеченным заинтересованными людьми. А ведь Хаос очень ждал момента, когда сможет перетереть с приятелем касаемо их общих дел. Проще всего попытаться связаться с ним, передать ему слова доктора, затем как следует проверить замок на двери, задернуть шторы и затаиться в недрах квартиры, пока Глеб не вернется, но…

Впервые я ощущаю такую острую ненависть, даже презрение к малодушным пряткам с судьбой. За всю свою жизнь я достаточно скрывалась от всего, что казалось мне хоть сколько-нибудь опасным. Больше не хочу. Надоело. В конце концов, если что-то вдруг… произойдет, так будет лучше для всех, и в первую очередь для меня самой.

Нет ничего хуже слепого ожидания неизвестности.

Думая так, я уже натягивала джинсы с неясным намерением сделать все самостоятельно.

Справлюсь, да. Я уже не та запуганная маленькая девочка с изломанной в клочья психикой и извращенным восприятием мира, хотя иногда она все еще пробивается наружу со своими истеричными воплями и стенаниями на жестокий рок. Но я не позволяю ей вести. Я выберусь из проклятой трясины, и может даже научусь жить. Постепенно. Будем считать это первым шагом.

Наверное, я сама всерьез не верила в то, что собираюсь выйти на улицу, каким-то образом добраться до больницы, найти там Эдика, говорить с Максом… В полной мере очнулась, только когда рядом с остановкой, расположенной недалеко от дома, притормозил нужный автобус. Это может показаться глупым, но я никогда не ездила на общественном транспорте – в колодцах дороги в принципе не прокладывают, а после, когда в моей жизни наступило время возрождения, меня не выпускали из тусклой безликой палаты. Потом уже следовал период счастливого знакомства с отцом, адаптация к жизни теперь уже в кругу полноценной семьи… Да что говорить – я почти не покидала особняк до того момента, как окончательно решила приструнить надоедливого Павла.

Возле больницы замедлила шаг, неторопливо обогнула высокую ограду с наружной стороны и набрала номер, забитый в контактах, как Эдик. Доктор велел подойти туда же, где мы были в прошлый раз вместе с Глебом, и уже спустя несколько минут встречал меня у двери для медработников. В его взгляде сквозило плохо скрытое подозрение, и это было понятно – несмотря на то, что Глеб таскал меня с собой, для его друзей я по-прежнему никто.