Мир приключений 1973 г.

— Ничего, дело поправимое, — сказал он. — К дороге!

Разведчики знают: когда человек сбивается с пути, он начинает идти по кругу. Может даже вернуться туда, откуда вышел. Теперь, чтобы определить свое местонахождение, бойцам Жданова нужно было привязаться к какому-то надежному ориентиру. И они, строго по компасу на север, направились к единственному здесь шоссе, зная, что рано или поздно, но все же выйдут к нему.

И вскоре действительно вышли к узкой горной дороге. Она тускло светилась в ночи накатанным булыжником.

Но уж если не повезет, так не повезет! Осторожно пробираясь вдоль шоссе, обнаружили наконец километровый столбик. Кругом было тихо, и Захаров юркнул к нему, чтобы посмотреть цифры.

Тотчас перед ним, словно из-под земли, выросли две фигуры:

— Halt!

Откуда здесь взялись немецкие патрули? Может быть, идя дозором, случайно присели у километровой отметки. Может быть, здесь был секрет. Время от времени пленные бежали из лагерей и тоже выходили на редкие в этом краю ориентиры. Что тут гадать…

Два автомата уперлись в грудь Захарову. Нужно было мгновенное решение. И Жданов нашел его — оно отрабатывалось разведчиками не раз.

— Ноги!

Захаров, резко согнув колени, рухнул как подкошенный. В тот же миг над его головой прошли встречные автоматные очереди. Но Жданов заранее вынес точку прицела. Его пули легли точно. Куда надо.

— Вперед!

И разведчики бросились через дорогу. На бегу Жданов осветил фонариком табличку на столбе. Паньков подхватил друга.

— Живой?

— Ага!

Они снова скрылись в темных горах.

Погони не было. Но ходу всё прибавляли. В такие минуты неведомые силы пробуждаются в бывалых разведчиках, и вот ведь странно — в самую кромешную мглу они нигде не споткнутся, ни за что не зацепятся, если даже будут продираться через завалы и колючую проволоку. Только потом долго будут болеть глаза, а в сумерки наступит куриная слепота. Но это — потом, не скоро потом…

А сейчас, на беду, выяснилось: при падении Захаров не то сломал, не то вывихнул ногу. Его освободили от ноши, поддерживали, но идти он не мог. И это было страшнее всего.

Все с ужасом думали, что приближается минута, когда им придется расстаться. И выход у Захарова останется только один. Тот, о котором разведчики стараются забыть и не вспоминать, когда уходят в тыл врага…

Солдаты молча, яростно меняли вещмешки, снаряжение, по очереди тащили Захарова, боясь хоть вздохом выдать усталость. Жданов вышел в голову группы и гнал, гнал ее за собой дальше, дальше, насколько хватит сил.

— Товарищ командир, — в который раз просил Захаров, — невмоготу…

Жданов будто ничего не слышал. Шел все быстрей и быстрей. Он искал выхода.

— Ни черта! — вдруг зло выругался он. — Будешь жить, Ваня. Мы тебя одного не оставим. Не те времена, понял? Скоро наши навстречу пойдут.

По его знаку разведчики остановились.

Рассвет наступал хмурый, с моря наползал густой туман. Под его прикрытием Белозеров и Туров отправились искать какое-нибудь жилье. На берегах фьордов время от времени попадались разбросанные норвежские рыбачьи поселки, а то и отдельные домики. В одном из них и решили оставить Захарова.

Рискованно это было. И не полагается разведчикам обнаруживать себя… Свой план был у Жданова.

Когда домик отыскали — даже не домик, хибару какую-то, прилепившуюся к скале близ узкого протока, — у Захарова забрали оружие, оставив только наган, сняли с него ватную куртку, осмотрели.

Гимнастерка, хоть и не новая, была все-таки целая. Разодрали ее, у сапог оторвали резиновые головки, ноги обмотали куском грязного маскхалата.

— Ползи, Иван! — напутствовал солдата командир. — В кровь издерись, чтоб дух из тебя вон! Скажешь — пленный. Скажешь — бежал. И не бойся, мы посмотрим, что будет. Если попробуют выдать — кисель из них сделаем. Понял, Ваня? Давай!

Захаров полз километра два. Друзья следовали за ним, но не помогали. Чтобы получше измотался. Хотя, пожалуй, это было лишнее. Вид у Захарова был почти такой же, что и у тех, в лагере…

Как Захаров скрылся в доме, не видели. Перед домом была изгородь. Но разведчиков очень встревожило, когда из калитки вышла женщина и укатила на велосипеде по тропинке, скрывавшейся за выступом скалы.

«Что бы это значило?» — с тревогой думали солдаты.

Они как будто всё правильно рассчитали. Самый невзрачный домишко выбрали. Те, другие, что попадались еще, были вроде подобротнее, побогаче. Так неужели бедняки подведут? Не должны же! В них верили с детства.

И совсем уж не понравилось разведчикам, когда вслед за женщиной, вскоре вернувшейся, приехал еще какой-то велосипедист. Как тут было уйти, ничего не узнав, не проверив, как было бросить друга на произвол судьбы?

— Готовь рацию, — приказал Жданов Беляеву. — Если что, — он кивнул в сторону домика, — передадим сводку и…

— Кисель? — всунулся было Белозеров, но Жданов так глянул на него, что он мигом прикусил язык.

Долго не трогались с места. Туман рассеялся, и стало видно, как завился дымок над домом. Из него никто не выходил.

Прошел еще час.

Два.

У разведчиков отлегло от сердца. Значит, свои. Не подвели!