Читаем Мир не меч полностью

— Я просто подумала — а вдруг остальные после зачистки туда провалились? Альдо в первую очередь — он же плоский был...

— Вот только об этом нам сейчас и думать... — скорбно вздыхает Кира. — Мы сами плоские уже. И в дураках — с непонятной распечаткой и без единой зацепки. Надо отоспаться, тебе — особенно, и тогда уже искать эту писательницу.

В соседней комнате находится широкая кровать — назвать ее двуспальной человек в здравом уме не сможет. Пятиспальная скорее уж. Сажусь на край и на ощупь заплетаю косу. Наградил же Город длиннющими — до талии — густыми волосами. Всегда ненавидела волосы длиннее плеч. Возни с ними — не оберешься, а удовольствие какое? И красота сомнительная — косы да пучки. Но, оказывается, Кира со мной не согласен. Обводит мои руки, распускает недоплетенную косу. Зарывается в получившуюся копну, щекоча мне затылок горячим дыханием. Его пальцы скользят от висков к затылку, перебирая пряди, — и до меня постепенно доходит, в чем удовольствие. Ощущение совершенно фантастическое — тяжелая грива задирает подбородок, заставляя выпрямлять спину, а Кира легонько царапает кожу под волосами.

Я мурлычу, подставляя ему то один висок, то другой, а этот изобретательный герой-любовник зажимает между пальцами кончик пряди и щекочет мой сосок. Выгибаю спину, стараясь избежать щекотки. На душе тяжело и муторно, и прикосновения Киры кажутся лишними, ненужными сейчас. Мне бы выплакаться, спрятавшись в дальней комнате, постучать вволю кулаками о стены — и тогда боль отступит, наверное. Но Кира — тенник, и для них все по-иному, ему кажется — так правильно; и я верю его рукам, его губам. Он осторожно укладывает меня на подушки, медленно проводит пальцами от уха к бедру.

— Ты красивая, — говорит он.

— Это временно. — Я пытаюсь улыбнуться, но губы дрожат от невыплаканных слез.

— Ты для меня всегда будешь красивой...

После долгого и очень нежного секса я валяюсь на шелковых простынях, наслаждаясь медово-нежным прикосновением ткани к коже и юмором ситуации «я на черном шелке» — просто клише из дамского романа. Кира, ворча и смеясь вперемешку, заплетает-таки мне косу. С распущенными засыпать — потом придется обрезать под корень. А я радикально пересмотрела свой взгляд на прическу.

Мы засыпаем вместе. Рука Киры на солнечном сплетении поначалу страшно мешает, и кажется, что он намотал на кулак мои кишки — но так хоть есть надежда, что меня никуда не унесет в очередной раз. Засыпать так, в обнимку с кем-то столь тощим и костлявым, как Кира, — не самое большое удовольствие, но, слушая его размеренное дыхание, я чувствую себя настолько нужной и защищенной, что никакие острые колени и локти не способны лишить меня легкого и счастливого настроения.

Мне не снится снов — я и не знаю, что это такое, с тех пор как стала Смотрителем. Сна для меня нет — только спуск на менее затратные для пребывания вуали. И сейчас я просто валяюсь в приятном оцепенении. Сначала мне кажется, что я вовсе не заснула, и я не шевелюсь, чтобы не разбудить ненароком Киру, но когда хочу поправить его волосы, упавшие мне на щеку, обнаруживаю, что не могу двинуть рукой.

Ко мне приходит странное мимолетное видение.

Трое.

Трое — у стены. Стена — до неба. Серый шершавый камень, чуть похожий на бетон.

А небо — низкое, тяжелое, тоже серое. С еле-еле улавливаемой голубизной. Облака.

Трое... кого? Не знаю. Живых. Двое мужчин. Одна женщина.

Первый — очень высокий, очень широкие плечи. Мощь. Обнаженные руки бугрятся мускулами. Волосы иссиня-черные, пышные, завязаны в уже наполовину растрепанный хвост. Синие, без белков, глаза. Вертикальные щели зрачков.

Второй — едва по плечо первому.

Тонкий, легкий, какой-то удивительно хрупкий, словно птица или бабочка. Пышная копна серо-пепельных волос, длинных, ниже плеч. Плечи укрыты серым плащом... нет, сложенными крыльями. Тонкими, кожистыми. Лицо — с заострившимися чертами, удлиненные глаза — дымного оттенка. Серый оттенок и в коже.

Женщина — высокая, статная, но скорее тонкого сложения. Голова плотно повязана черным платком — концы развеваются по ветру. Узкие брюки, тоже черные, защитного цвета ветровка. Кожа бледно-смуглая, черно-радужные, как бензин на воде, провалы радужки.

Тишина. Напряженное ожидание чего-то. Взгляды устремлены вперед.

Там — туман. Плотный, лохматый, густой туман — он бурлит, пузырится.

Женщина неожиданно делает три-четыре шага вперед. Легкая походка танцовщицы. Встает перед туманом, протягивает к нему руки ладонями наружу.

Туман подается назад, уплотняется...

В тишине кажется, что в тумане — какие-то звуки. Обрывки криков, мелодий, слова, шепот, журчание воды... Наваждение.

Все громче эти звуки... Так и хочется шагнуть в туман, чтобы что-то расслышать.

Женщина стоит неподвижно, напряженно.

Спутники смотрят на нее.

Картинка пропадает.

Перейти на страницу:

Похожие книги