Мир не меч

Завели и выдрессировали, как оказалось впоследствии. Примерно трехгодовалая совершенно здоровая псина была выучена и по ОКД, и по ЗКС, слушалась Яна безоговорочно и в доме была почти незаметна... только когда Ян возвращался, сметала его с ног и каждый раз прикладывала спиной о дверь, прыгая и ставя ему лапы на плечи. А к посторонним была равнодушно-настороженна и никогда больше не бросалась ни к кому с такой вот невинной радостью. Проблемы выгула Ян решил довольно просто, очаровав мимоходом соседку — старую деву, которая при виде мускулистой фигуры Яна каждый раз млела, розовела и кокетливо поправляла пережженные химией волосы. Соседку псина слушалась на прогулке безупречно, но, судя по всему, считала за предмет мебели, так как никогда не пыталась ни играть с ней, ни просто облизать. Прогулки же с Яном были для бульмастиффши, окрещенной без особого изыска Рыжей, праздником. Они бегали вместе по нескольку километров, ходили купаться на карьер или попросту прыгали — вдвоем — через барьеры, отнимали друг у друга палку или специальную игрушку, возились на траве или снегу... В общем-то маловыразительная мастиффья морда при этом отображала миллион оттенков счастья.

Собаку Ян любил. Лишней она была, даже несмотря на то, что было ее кому выгуливать и покормить, если он вдруг пропадал. Случись с ним что — куда ее девать? Кому отдадут? Но уже несколько раз была возможность пристроить ее в действительно хорошие руки — и каждый раз Ян отказывался, не то в шутку, не то всерьез завещая ее тем, кто предлагал забрать. «Вот случись что — забирай. А пока пусть поживет со мной...»

Псина опять встретила его буйным натиском, подвывая от радости и все время пытаясь лизнуть в лицо.

— Гулять пойдем, а, Рыжая? Гулять пойдем? — спросил ее Ян, с усилием нажимая на холку и отворачиваясь от длинного розового с серым пятнышком языка. Рыжая отозвалась очередной серией восторженного полулая-полувизга. — А купаться пойдем? Пойдем купаться?

Слова этого Рыжая не знала, но на всякое хозяйское предложение отзывалась согласием.

Идти до карьера было около получаса шагом, но Ян прицепил собаку на поводок, и они отправились бегом, остановившись только на входе в лес. Сосновый лес, росший на крутых холмах вокруг бывшего песчаного карьера, был еще совсем сырым, под ногами чавкала полусгнившая хвоя, но все же тут было хорошо. Чисто тут было, не то что в городе. Ян отпустил собаку, лег на землю возле знакомых уже сосен, закрыл глаза, позволяя силе леса и земли течь через себя, вымывать все лишнее и ненужное ему.

...темные тоннели канализации, липкая едкая плесень на стенах, стук поезда в отдалении, а перед ним — бесформенная бурая тварь, плюющаяся ядом, и одной рукой нужно держать прозрачный щиток, чтобы яд не попал на него, другой — пытаться попасть в крошечные глазки твари острым алюминиевым стержнем... потому что в это можно выпустить десяток пуль, но не попасть в крошечный нервный центр позади скопления черных поблескивающих глазок, а разрывные кончились еще на прошлом уровне...

...пронзительный вой, проникающий через наушники, заставляющий падать на колени и скручиваться в беспомощный клубок-зародыш... За углом — очередной мутант, только на этот раз новый и незнакомый еще, и нужно не только убить его — понять как, суметь убить, — но и принести с собой на базу... и нужно подняться через лишающий сил визг, на подгибающихся коленях дойти до стены, распластаться по ней и выглянуть на краткий миг, чтобы оценить, что представляет собой враг...

Где-то через полчаса его совсем отпустило. Приятная тяжелая слабость, от которой один только шаг до ощущения силы во всем теле, наполнила его. Медленно и с удовольствием Ян поднялся, свистнул Рыжую, мирно грызущую какое-то бревнышко неподалеку. Удивительная собака — она ни разу не помешала его упражнениям.