Мир миров

– Дочь бестии и легенды, кем она может стать? – ответил ему Шулер тогда, на дороге. – Каждый из нас отдал ей часть себя. Когда мы нашли ее, в ней почти не было жизни. Ошметки ребенка, Мирек. Двухлетняя девочка, вся в крови, она едва дышала. Я шел тогда с паломниками, которые хотели поклониться Светлой Госпоже, и на нас напали черные из Могилан. Я убил их столько, сколько мог, остальных прогнал. А возле одного из трупов сидела девочка. Ее, вероятно, украли, может, чтобы съесть, может, чтобы сделать такой же, как они. Это были ошметки ребенка. Она почти не дышала, в глазах была пустота. Я думал, что она не выживет, но она выжила, и я принес ее к Ванде. «В ней есть жизнь, но нет души, – сказала она мне. – Если хочешь, чтобы она выжила, мы должны отдать ей часть своего духа. Но хорошо подумай, Шулер Судьбы, так как ни один из нас не может предвидеть, что родится из такой смеси».

– Так они выкрали ее, потому что почувствовали в ней частичку Светлой Госпожи? – пытался понять Кутшеба. – И могут ее использовать против дочери Крака?

– Ты ничего не понимаешь, Мирек. Речь идет не о Светлой Госпоже, а о нашей Ванде. О том, кем она может стать.

– Ты прав, я ничего не понимаю, – рассердился Кутшеба. А когда Шулер все ему объяснил, то он сперва высмеял его, а потом только повторял, что не верит, что его покровитель оказался таким наивным.

Сейчас, возле костра, ему пришлось столкнуться лицом к лицу с искренней верой третьего сына, цыганской чародейки и великана, потому что у них не было никаких сомнений. Только Грабинский, казалось, поддерживал Кутшебу, хоть и не высказал этого напрямую. Он уселся возле костра так, чтобы держаться подальше от остальных, и потягивал из бутылки удивительно маленькими глотками чертово молоко. И молчал, что больше всего беспокоило Кутшебу. Не хватало еще, чтобы и он тоже обратился в веру!

И только тогда он понял, что если то, о чем говорил Шулер, еще не произошло, то уже немного осталось до момента, когда то, во что он верил, станет правдой. В мире, где вера ощущалась как энергия, многое было возможно.

– Ты не думаешь, что вы слишком многого от нее ожидаете? – спросил он, и по выражению лица Шулера понял, что угадал. Бог мог быть наивным идеалистом, мечтающим о покровительнице богов, настоящей ожившей богине, поддерживаемой верой не людей, а сверхъестественных существ. Но он не был идиотом.

– Посмотри, что с миром сделала вера марсиан и людей, – сказал бог. – Насколько это могущественная сила… А теперь представь, что могла бы сделать объединенная вера богов. Если бы только им было во что верить.

– Вера богов или родителей? Ты не слишком многого ждешь?

– Нет, именно богов. Обычные люди этого не замечают, а другие существа, которых коснулась сверхъестественная сила, это видят. Посмотри, как на мою дочурку смотрит Яшек, а как – Сара и Крушигор, как смотрел на нее Мочка. Они видели, что она является чем-то большим.

– Но и я видел кое-что в твоей дочери. Не то чтобы богиню богов, но…

– А ты всерьез считаешь, что ты только человек? – перебил его Шулер. – В любом случае, даже если бы ты был слеп, то она, та, что в тебе, и так молилась на мою дочь. Ты должен был почувствовать это.

– Не верю! – сопротивлялся Кутшеба. Но вдруг вспомнил, как удивило его то, что Ванде так легко удавалось примирить нечеловеческие существа. Даже маг Якубовского, казалось, попал под ее чары. И даже его мара.

И теперь он задумался, как мог бы использовать ее силу, если бы каким-то чудесным образом все это оказалось правдой. И может, именно этот инстинкт вечно бдящего стратега заставил его спросить:

– Ты же помнишь, что мессии в этом мире всегда заканчивают одинаково. Ты действительно хочешь уготовить ей эту участь – спасение мира?

* * *

Май 1968 года по старому календарю, пятьдесят третий год Предела, шестнадцатый год Мира, Вечная Революция

Они похоронили Христа в огне, который превратил оскверненную церковь в погребальный костер.

Если бы кто-нибудь спросил Кутшебу, почему он решил вытащить грустного деревянного Спасителя из того состояния унижения, на которое его обрекли комиссары, он не смог бы ответить. Они с Шулером убили клиентов борделя, в который превратили церковь, и разогнали государственных проституток, а потом все сожгли, под влиянием порыва, которого сами не понимали. Возможно, они слишком много увидели за две недели путешествий по Революции и должны были выплеснуть накопившийся ужас, чтобы не сойти с ума. Они все сделали молча, как будто их вела чужая воля. А когда все было кончено, они долго смотрели на пламя.

– Огонь привлечет патруль, – наконец заговорил Шулер.

– Пусть приходят, – буркнул Кутшеба. – Пусть они все сюда сползутся!

Только испуганная мара смогла отрезвить его. Когда обычное подергивание души ничего не дало, она появилась рядом с человеком и с размаху ударила его по лицу.

– Вы друг друга стоите, – прорычала она. – Двое сумасшедших! От бога я бы еще могла такое ожидать, но от тебя?! Тебе ведь есть зачем жить!