Мир, который сгинул

В лесу К (толстяк) и его цирк уже развернули часть цветомузыкального оборудования, какое используется на улицах для создания хаоса и неразберихи, что К по природе своей отлично умеет делать. Поросший лесом склон холма будет заставлен кривыми зеркалами, огромными чертями из табакерки и пирогометательными аппаратами, заряженными перцем чили (если он попадет вам в легкие или просто в глаза, мучения и потеря дееспособности гарантированы). Всюду будут носиться индийские утки-бегуны и недавно приобретенные гуси с особо скверным нравом. Пастушьих собак, Мнр и Хбр, на арену не пустят, поскольку их могут пристрелить (кроме того, в Хбр наверняка проснется страсть к потрошению, а Мнр немедленно дезертирует). Это называется «использование подручных средств в полном объеме», наше кодовое название: «Нелепая хрень, которая может и не сработать, но о которой известно нам и неизвестно им». Веселье было бы неполным без морщинистого невоспитанного инструктора по боевой подготовке, много лет принуждавшего людей мечтать о смерти. Ронни Чжан очень хотел получить это задание, мотивируя тем, что лучше работы для мерзкого злонравного типа с сомнительными моральными характеристиками не придумать.

Под покровом тьмы Айк Термит со товарищи установили в лесу перекрашенные театральные декорации, призванные скрыть ориентиры или, наоборот, казаться ими. Большой генератор (прежде освещавший цирк) будет испускать клекот широкого спектра действия и препятствовать радиопеленгации. Поскольку GPS-сети больше нет (спутники нелучшим образом отреагировали на изменения земной массы и притяжения, вызванные Сгинь-Войной, – большинство улетели в открытый космос или свалились на землю), на какое-то время наш враг ослепнет. Люди К и мимы будут ждать в нескольких милях отсюда и оказывать медицинскую помощь всем, кого удастся к ним доставить, и посредством регулярных переодеваний создавать впечатление вездесущности.

Сбив с толку охрану Гумберта Пистла, мы проникнем на территорию, встретимся там с другими сотрудниками Агентства (под руководством Тобмори Трента, Томми Лапланда и Батиста Вазиля), освободим уцелевших жителей Темплтона (в папке было написано, что их семьдесят один – малая часть городского населения, однако это не значит, что на них можно плюнуть), найдем бея, поймаем Гонзо и уберемся восвояси, прежде чем Гумберт Пистл успеет переодеться в злодейскую пижаму и выйти на охоту. В идеале, сбросив веселенькую шкурку корпоративного шута-босса и разозлившись, он выйдет из здания – тут Салли его и пристрелит. Последнее предложение внес не Ронни Чжан, а я. Мастер У не одобрил бы такого поступка, но я не могу капризничать, когда остальные рискуют ради меня жизнью. Ронни, однако, издал носом одобрительный звук: мол, не ожидал услышать дельную мысль от такого пентюха, тем более от воображаемого пентюха, который видит бой с двух сторон.

План сам по себе неплох. На нашей стороне простота вкупе с нетрадиционными методами (утки, к примеру, нечасто используются для скрытого проникновения на вражескую территорию, пирогометательные аппараты тоже). Хотелось бы большего, но, что есть, то есть. Импровизированное учинение беспорядка имеет весьма богатое прошлое, когда оружие поставлялось без руководств по эксплуатации, а пастуший посох нередко становился палкой, которой до смерти забивался сосед, косо посмотревший в твою сторону. Пусть оружие у нас странное и нелепое, это все-таки оружие. Надеюсь.

Элизабет Сомс смотрит на меня. Я очень за нее боюсь. Не хочу видеть, как с ней произойдет то, что вскоре может произойти. Однако я не стал обижать ее просьбой не участвовать в операции. Даже не будь она столь же умелой, как я (это в худшем случае), Элизабет очень любила У Шэньяна, и, хоть остальных больше волнуют другие зверства Гумберта Пистла, она хочет отомстить за уничтожение того славного домика, полного удивительных вещиц: старого граммофона, уродливых фарфоровых уток, древних будд и великолепного оружия на стенах, фотографий, – и, главное, самого мастера У – для Элизабет это преступление так же ужасно и свежо, как все прочие.

Она стискивает мою руку.

Бледный тоненький месяц льет свет на постройки, от чего они выглядят чистыми и мягкими. «Источник» огромен: зарытый глубоко в землю брат «Трубоукладчика-90». Где-то внутри находится огромная емкость с ФОКСом, пополняемая из фабрики в сотне ярдов к западу. (Я больше не могу думать о ФОКСе без содрогания. Были времена, когда мысли о нем грели мне душу, теперь от них мутит.) Из станции гигантским червем вылезает Труба и тут же ныряет в холм. Наша первая остановка будет рядом с главным командным пунктом в двух зданиях отсюда (он похож на обувную коробку – по периметру даже есть обод). Я смотрю на Сэмюэля П., и тот кивает, начиная беззвучный отсчет. Смотрю на Элизабет – она широко улыбается и с виноватым видом убирает руку. Я моментально начинаю скучать.

Ночь взрывается.