Мир, где тебя нет (СИ)

Диана молча кивнула. В уединённом танце Иленгара была не одна радость полного контроля над телом и отсутствия боли, но и выражение мыслей о Телларионе. Какой бы вкрадчивой магией ни обладало это место, ведьмак ни на вздох не принадлежал ему без изъятия. Сквозь нарядные стены Каста-Алегры, сквозь его стихи и песни для него всегда проступал образ Теллариона, воплощение долга. И собственное несоответствие, пусть невольное, противление этому властно диктующему свою волю абсолюту, разъедало красоту Каста-Алегры, спутывало строки и аккорды.

Диана знала это. Она сама чувствовала то же.

Илле развернулся, взметнув листву крылом огненной птицы, и увидел наблюдавших за ним женщин. В тот же миг внезапный порыв швырнул в него целый ворох. Иленгар вскинул руку, закрываясь локтём.

Рдяные пятна, впечатанные ладонью ветра, густо расплескались по белизне.

Диане почудилось, будто беседка накренилась над пропастью, как корабль, ныряющий с гребня волны. Она сжала пальцы на борту беседки-корабля.

Всего лишь ветер.

Илле уже вложил оружие в ножны оставленной перевязи и спешно затягивал шнурки дублета, стряхивая налипшие на рубашку листья.

— Ну вот. Ещё бы немного, и лучи стали бы весьма занимательно просвечивать... — огорчилась леди Нелисса, словами, голосом и самим своим присутствием утверждая беседку и весь мир, попавший в излучаемое ею поле.

— Ах, леди Нелисса... — Диана задохнулась от смеха, как бы согревшего её изнутри.

Леди сверкнула глазами и перчатками хлопнула девушку по руке.

— Хоть я и старуха, но ещё не настолько впала в маразм, чтобы перестать разбираться в красоте мужского тела. До чего докатилось современное искусство: эти их, с позволения сказать, законодатели с чего-то решили, что образы подобает изображать облачёнными, а натурщиков теперь кутают в драпировки. Совсем из ума выжили в своём цеху! Что за прелесть может быть в одежде? Я придерживаюсь иных взглядов, у меня молодые дарования не лишены свободы изображать красоту, так скажем, в полный рост... Впрочем, о чём это я толкую, такое впечатление, что старуха здесь не я.

— Предалагаете пуститься во все тяжкие?

— Предлагаю пожалеть свою цветущую молодость и найти лучшее общество, нежели общество старухи, которой только и остаётся что разговоры, — сварливо отозвалась родственница.

— Лучше вашего общества не смею и желать, — с улыбкой возразила Диана.

— А следовало бы, — пожилая леди поджала губы в подкрашенную ниточку. — Не худо бы иногда и пожелать, и посметь.

Илле поднимался по ступеням, держа перевязь в опущенной руке, заходящее солнце светило ему в спину.

— Признаю, Магистр недурно разбирается в людях. Это он умно придумал, выбрав тебе в попутчики этого милого юношу.

— О, Иленгар обладает прекрасным свойством для любого попутчика, — рассеянно отозвалась Диана, — никогда не тяготит своим присутствием, сколько бы ни продлилась дорога. И маг не из последних.

Леди Нелисса посмотрела на неё со смесью жалости и недоумения. А после — чего Диана совершенно не ожидала и не могла ожидать — коротко и чувствительно обняла её своей то ли детской, то ли птичьей рукой.

— Милая моя девочка... Есть люди, которые походя ломают чужие жизни, как вот сейчас ломаются сухие ветки. Не со зла, но, что хуже всего — в стремлении сотворить благо, как они это понимают. Ты услышала меня, девочка?

— Да, — прошептала Диана. — Да.

Иленгар склонился к руке пожилой леди. Она задержала ладонь ведьмака и посмотрела прозрачными глазами на него и Диану.

— Боюсь, я вас больше не увижу.

— Да вы ещё нас обоих переживёте, — легко откликнулась Диана.

Нелисса не улыбнулась. Прощально погладила Диану по лицу и сняла с груди Илле намертво приставший ржавый лист.

Провожать карету она не вышла, сказавшись больной.

Глава шестая. Пустая колыбель

(Хетань. Неделей позже)

Хетанью уже безраздельно владела осень, не пламенеющая осень Каста-Алегры, но та тёмная пора, после которой зиму принимаешь как освобождение. С каждой лигой мир менялся, мрачнея, опустошаясь. Истончившиеся, в серых лохмотьях деревья, пустые поля, ослеплённые зимними ставнями окна.

Возвращавшийся в замок Трей сделал изрядный крюк, единственно чтобы приблизить момент встречи, случившейся на витой, разбойничьей дороге, долго и трудно отвоёванной у неровной каменистой земли.

Сына герцога Хетанского сопровождал изрядный отряд всадников. Шерстяные, на подкладе и с меховыми оторочками плащи одинаково топорщились у левого бедра, тяжело позвякивали кольчуги. Разгоняли озорующую на границе шайку; атамана и парочку особо отличившихся в набегах вздёрнули на месте, прочих передали в руки местным судье и графу.

Трей не хотел говорить об этом и жёстко гаркнул воинам, чтоб не болтали. Он зримо изменился, будто чистое золото его образа припорошило пеплом, густо, щедро. И когда он спешился, чтобы обняться с Илле, когда приветствовал Грайлина, когда помог Диане выйти из экипажа и поцеловал её ладонь, а после и щёку, этот покров лишь чуть истончился, но не облетел как по волшебству.