Мир, где меня ждут

О тайном браке не сказали никому, хотя друзья, конечно же, почти сразу догадались. Коган, отлично понимающий, что значит Клятва, и что грозит тем, кто имеет смелость, а по его словам — глупость, ее нарушить, не находил себе места, переживая за друга. Их наставник, мастер Грайлин, узнав о выходке ученика, вызвал Эджая к себе и долго ему что-то втолковывал, но чересчур занудствовать не стал, справедливо решив, что дело сделано, и в завершение всего пожелал Эджаю и Эстель счастья, насколько это возможно в их случае. Итак, о том, что Эджай Д» элавар и Эстель Руаваль стали мужем и женой, знала только тесная компания самых близких им людей и еще… Стихна. Глядя на нее, друзьям казались не такими уж смехотворными версии о том, что начало речным плакальщицам, обманкам и прочим демоницам положили брошенные женщины. Стихне не надо было ничего объяснять, она всё поняла сама. Может, по горящим глазам, может, по голосу, но каким-то непостижимым образом она сумела связать ненавистную ей эльфийку и отказавшегося от нее жениха. Нет, она не устраивала громких скандалов, не закатывала сцен ревности, даже слова против не сказала. Хотя, может, это было бы лучше? Лучше, чем навязчивое ощущение затаившегося за спиной врага, задавшегося целью любой ценой уничтожить, превратить жизнь в кошмар, ударить побольней, заставить страдать.

Исчезла, будто ее и не было, холодная телларионская зима, прошла снегопадами, унеслась суровыми метелями. Вступал в свои права веселый солнечный месяц капели, и шустрые ручейки пробегали по омытым от осеннего сора улочкам. Телларион сверкал, как вынутая из воды жемчужина, ослепляя своей свежей белизной. Уютно потрескивали поленья в камине, Криста зажгла их щелчком пальцев, даже не поднимаясь со стола, на котором восседала, по-хулигански болтая ногами в длинных, выше колена, огненно-красных сапожках. Эстель по-домашнему свернулась в кресле, поджав под себя ноги и закутавшись теплым пледом, и щурилась на огонь. Подруга доставала из плетеной корзинки сочные плоды дримы, привезенные откуда-то из южных герцогств, кажется, Фарагмы или Чар`ута, и ловко резала их на кусочки, не забывая затем переправлять в рот. Эстель есть наотрез отказалась: один вид доселе любимых фруктов вызывал стойкое отвращение. Криста пожала плечами и не стала настаивать. Внезапно девушка вскрикнула и выронила нож.

— Что? — испугалась Эстель. Криста досадливо отмахнулась, показывая, что ничего страшного не произошло, и продемонстрировала девушке правую руку. Острие ножа соскользнуло и оставило порез на ладони. Ранка была неглубокая, но кровь всё же потекла. Эстель смотрела на то, как по запястью бежит зловещая змейка и тяжелыми сочными каплями срывается вниз, и не могла отвести взгляд, продолжая наблюдать с каким-то болезненным любопытством. Волна дурноты поднялась к горлу, в глазах стремительно потемнело, мир сузился до маленькой красной капли, заключающей в себе жизнь. Тело зависло в пугающей невесомости и рухнуло куда-то вниз.

— Эстель! Эстель, да что с тобой такое?!! — Криста еще пару раз несильно, но всё же чувствительно шлепнула по щекам подругу, которая вдруг ни с того ни с сего закатила глаза и повалилась на кресло. Эстель подняла на нее еще мутный взгляд и тут же отшатнулась, увидев пятна крови на полу.

— Мне… что-то нехорошо, Криста. Я себя неважно чувствую…

— Это от вида капли крови ты потеряла сознание? И давно ты стала такой неженкой? — скептически приподняла бровь Кристалина, как вдруг ахнула и внимательно посмотрела на бледную эльфийку. Причина, объясняющая неожиданную реакцию Эстель на вид крови, так и вертелась на языке. — Эстель, да ведь ты беременна!

— Нет, не может быть! — Эстель упрямо трясла головой, не соглашаясь поверить в очевидность этого простого факта.

— Это почему «не может»? А как еще объяснить твое состояние? Какие у тебя есть предположения? Или ты что-то скрываешь, подруга?

Эстель беспомощно съежилась в кресле, каким-то инстинктивным, неосознанным еще жестом закрыв руками живот. Сознание билось в силках ужаса, сердце заходилось в сумасшедшей пляске. Пророческие слова странной незнакомки набатом ударяли в ушах, принуждая содрогаться от почти что первобытного, животного страха — страха за своего еще не рожденного ребенка. «Ты потеряешь самое дорогое». Самое дорогое… До этого дня она была твердо убеждена в том, что гадалка имела в виду Эджая — действительно, Эстель не имела ничего дороже его. Но теперь ее уверенность заколебалась, уподобилась часовому маятнику. Что для женщины может быть дороже ее ребенка? Тут даже любовь к мужу меркнет и отходит на второй план. И этого ребенка у нее могут отнять??! Нет, ни за что!! Она такого просто не переживет! Так Эстель поняла, что начинаются ее самые страшные испытания, и первое из них — пытка страхом.

— Успокойся, дорогая, всё хорошо, — промурлыкала Криста, оседлав подлокотник кресла и ласково обняв белую от ужаса подругу. — Эти необоснованные страхи вполне нормальны в твоем состоянии, уж поверь. Со временем всё пройдет. А сейчас тебе нельзя волноваться, ради твоего малыша.