Мир богов - 2

— А что, бывают дни, когда она в настроении? — поинтересовалась Ирина и Алконост наставила на неё кэм.

— Убирайся, пока цела!

— Ну-ка, прекрати! — рыкнул Золотой император и выразительно посмотрел на дочь, когда она не послушалась. — Забыла, каково быть смертной? Так я быстро напомню!

— Извини! — кэм исчез, и Алконост опустила голову.

Видя, что сестра молча роняет слёзы, Ирина встала.

— Извините, что побеспокоила. Вообще-то, я уже позавтракала, — она посмотрела на хозяйку дома. — Миссис Фьюстер, если вы не возражаете, я хотела бы поговорить с вами.

— Да, давай прогуляемся! — подскочила миссис Фьюстер, обрадовавшись, что есть повод сбежать от постоянно раздражённой невестки и взглядов мужчин: ласковых одного и обвиняющих другого. Укоризненные взгляды отца она уже не брала в расчёт, ей было не до них.

Пан вернулся домой именно тогда, когда Вифания застукала её с Золотым императором. Будто нарочно он свернул на дорогу, по которой раньше не ходил, а дальше, привлечённый женскими голосами, которые были ему хорошо знакомы, вышел на живописную полянку.

Поскольку Пан увидел достаточно, то дома досталось не только Золотому императору. Аэлла впервые видела мужа в таком гневе. И хотя до тапок дело не дошло, ей хватило его криков, от которых у неё до сих пор болела голова.

— Какой-то кошмар! Твоя сестра необычайно возбудимая девочка. Она постоянно кричит на Лотико, по делу и без дела, — пожаловалась она Ирине, когда они отошли на достаточное расстояние.

— Это да, сестрица у меня шумная. Она всегда орёт, если что не по ней.

— Дорогая, так о чём ты хотела со мной поговорить? — спросила миссис Фьюстер, но затем, обоснованно полагая, что речь пойдёт о ней и Золотом императоре, она остановилась и взяла гостью за руки.

— Нет, подожди! Сначала послушай меня! Сирин, я пойму, если после вчерашнего ты возненавидишь меня… — взволнованно начала она, но Ирина не дала ей договорить.

— Миссис Фюстер, мне не за что вас ненавидеть, — твёрдо сказала она.

— Но…

— Никаких «но»! Я знаю, вы не способны на подлость, а любить никому не возбраняется. Как говорится, сердцу не прикажешь.

— О!.. Клянусь, у нас с Золотым императором ничего не было!

— Правда, что ли? — Ирина с иронией посмотрела в сторону оставленного ими павильона. — Ну вот, а столько шуму было, что даже обидно за него.

Миссис Фьюстер собралась с духом.

— Это не значит, что не могло быть, но… он слишком хорош для меня.

— Господи! Вы это серьёзно? — Ирина с изумлением посмотрела на старшую подругу. — Да это вы слишком хороши для него! — с горячностью воскликнула она.

— Ах, моя дорогая, не говори ерунды! — отмахнулась миссис Фьюстер. — Я отдаю себе отчёт, что отнюдь не красавица. В юности меня дразнили хромой уродиной из преисподней и это правда. Разве в такую, как я, можно серьёзно влюбиться? Если только из-за жалости, — с горечью добавила она, вспомнив, как любила мужа, который не отвечал ей взаимностью.

— Аэлла, ты не права! — воскликнул Золотой император, возникший рядом с ней. — Неужели ты думаешь, что внешняя красота для меня важней, чем красота души? Тогда ты плохого мнения обо мне. Понимаю, было ошибкой смущать твоё сердце, но ты всегда мне нравилась, и я клянусь, в моём чувстве к тебе нет и никогда не было ни капли жалости.

— Это в ней говорит неуверенность, заложенная отцом, — вмешался Пан, присоединившийся к их компании. — Она и мне не верит, когда я говорю ей о своей любви. Всё думает, что я её обманываю или говорю из-за жалости, хотя это совершенно не так. Поверь, Аэлла, для меня ты самая добрая, умная и верная из женщин… Нет! Я люблю тебя потому, что ты это ты и никто другой!

— Пан!.. Ваше величество!.. Нет, это выше моих сил! — покрасневшая до слёз миссис Фьюстер попятилась прочь, а затем подхватила юбку и со всех ног бросилась бежать.

— Ведь настоящая красавица! И почему я раньше этого не видел? — пробормотал Пан, умилённо глядя на удирающую жену. — Аэлла, мои песни не лгут! Я докажу, что люблю тебя! Люблю безумно! Всем сердцем! — выкрикнул он.

Стараясь не злиться, Золотой император хлопнул соперника по плечу.

— Ещё раз, извини, брат! Но ты смотри, будешь часто бросать её одну, пеняй на себя. Вот держи! — он залез за пазуху и вручил ему детёныша касенны. — Передай Аэлле мой подарок и не ревнуй. Я дарю от чистого сердца. Ведь она спасла мне жизнь.

— Не беспокойся, я передам, — пообещал Пан и его взгляд затуманился; так бывало, когда он погружался во внутренний мир, ища там слова и мелодии, созвучные обуревающим его чувствам.

Пан направился к дому, а гости, решившие немного прогуляться пешком, к воротам, ведущим за пределы Расомского поместья.

— Что ты здесь делаешь, да ещё спозаранок? — не утерпев, спросила Ирина.

— Хотел увидеться с любимой, — ответил Золотой император, и она скептически хмыкнула.

— А как же мама? Она для тебя уже ничего не значит?

— Я по-прежнему люблю Вифанию. Вот нечего смотреть на меня как на обманщика. Я говорю правду.