Мир Авиации 1999 02

Работа эскадрильи строилась следующим образом. Из штаба ВВС 40 Армии после обеда приходило распоряжение на следующий день. По нему составлялась плановая таблица на обеспечение боевых действий. Лишь 20 %, а иногда и меньше, составляли полеты на разведку. Так что по своему главному назначению мы использовались редко, что и понятно. Визуальная разведка мало что давала. В каком кишлаке какая банда — все и так знали. Поиск караванов и передача данных по ним были никому не нужны — караваны после обнаружения надо было уничтожать немедленно, иначе через 5-10 минут они спрячутся. Оставалось лишь воздушное фотографирование, но и его изрядную часть выполнял Ан-30 из базировавшегося с нами 50-го ОСАП. Мизерную часть вылетов составляли полеты на ведение радиотехнической разведки (РТР) вдоль границ с Пакистаном и Ираном. Они выполнялись, как правило, составом пары по «большому треугольнику»: взлет в Кабуле, полет вдоль границы с Пакистаном, посадка в Кандагаре, заправка, взлет, полет вдоль границы с Ираном, посадка в Кабуле. Зато боевых распоряжений на нанесение БШУ приходило много, и иногда приходилось выделять на один удар сразу два звена (восемь самолетов).

Из-за неравномерного состава задач различной была и нагрузка на летчиков. На руководителей эскадрильи. подготовленных для всех условий, она оказалась наибольшей — как правило, они водили группы и выполняли наиболее сложные и ответственные задания своим составом управления эскадрильи. В первую очередь к таким заданиям относились вылеты в крайне неблагоприятных метеорологических условиях, а также в условиях особенно сложной боевой обстановки (сильно пересеченный рельеф местности в районе удара, интенсивное противодействие ПВО мятежников, удаленность цели, позволявшая выполнить лишь один заход на цель, и т. д.). Сначала для подобных заданий на ведущих ролях были пары: Зимницкий — Поборцев и Яассон — Сысоев. Через месяц мы подготовили еще три пары: Бойко — Святенко, Левченко — Миронов и Лабинцев — Лукомец.

Остро ощущалась нехватка ведущих пар, поэтому, параллельно с выполнением боевых задач, мы продолжали подготовку остальных летчиков. Когда к-н Святенко и ст. л-ты Миронов и Лукомец полетали в течение полутора месяцев ведомыми, их начали готовить в качестве ведущих. Опытный ведущий занимал место ведомого у летчика, проходящей) подготовку, и в таком боевом порядке они уходили на задание.

На этом этапе нашей работы мы понесли первую потерю. 13 августа 1982 г. погиб старший летчик старший лейтенант Александр Жоржович Миронов. Четверка МиГ-21Р наносила БШУ в 35 км от Кабула по отдельно стоящей крепости на восточной окраине кишлака. Вел звено м-р Яассон, Миронов шел замыкающим. После этого вылета он должен был начать полеты в качестве ведущего пары. На постановке задачи особое внимание обращалось на школу через дорогу от крепости. Чтобы случайно не отработали по ней. боевой курс для стрельбы НУРСами был выбран в одном направлении, параллельно этой самой школе. Миронов стрелял четвертым, поэтому летчики группы увидели только момент столкновения самолета с землей и взрыв. Минут через пять вертолеты ПСО обработали НУРСами и из пулеметов площадь вокруг места падения. Через 10 минут одни из них приземлился, и прибежавшие к обломкам самолета обнаружили пустое катапультное кресло. Лямки привязной системы оказались обрезаны, а на оставшихся концах была кровь. Это косвенно свидетельствовало, что летчик, еще находясь в воздухе, был тяжело ранен или убит. По словам вертолетчиков, во время их приземления в сторону кишлака от обломков, отстреливаясь, уходили душманы, унося с собой что-то на плащ- палатке.

Как выяснилось при прочесывании местности, ДШК. который вел огонь по самолетам, был установлен на крыше той самой школы, где давно уже никто не учился. В тот же день по каналам руководства в Кабуле было затребовано тело летчика. Однако, в течение суток требование выполнено не было, и под вечер следующего дня составом всей нашей эскадрильи и эскадрильи полка из Ваграма (1-я АЭ 145 ИАП из Ивано-Франковска) был нанесен БШУ по этому кишлаку. Останки летчика так и не был и, обнаружены, родным отправили только его вещи…

История эта всплыла еще раз в конце 1983 г., по возвращении в Возжаевку. В кабинет к особистам вызвали м-ра А. В. Сысоева, который лучше других знал Миронова, и показали пакистанскую газету, где под снимком какого-то летчика сообщалось о его сдаче в плен. Александр Васильевич категорически ответил: «Это не Саша Миронов…»

На первом печальном опыте был сделан вывод — выход на боевой курс (БК) надо осуществлять в кратчайшее время, с разных высот. БК каждого следующего самолета должен отличаться от предыдущего как минимум на 30–60°, а то и на 180°. Следовало учитывать положение солнц а, заранее определять высоты и склоны, на которых могут быть установлены огневые точки противника.