Мёртвая жизнь

Захар почувствовал, что к нему обратились по вирт-связи. Вызов сопровождался неясными эмоциями – страх, неуверенность? Он не разобрал. Только четко понял, что Грацу стоило усилий заставить себя подключиться к виртуальности корабля.

«Общий сбор в рубке через десять минут».

Кибертехник взглянул на Гертруду. Ее дыхание еще не восстановилось. Все тело ее мелко подрагивало, а глаза то и дело заглядывали ему за спину. Захар взял ее за плечи, оказавшиеся тонкими и хрупкими. Очень женственные плечи.

– Что там, Герти? Куда ты смотришь? – прошептал он, склонившись над ней.

Женщина помотала головой из стороны в сторону, отчего ее волосы мягко пощекотали подбородок Захара.

– Нет. Ничего, – ответила она. – Пойдем, нас ждут в рубке.

11. Планы и споры

В рубке стоял крик – спорили Грац с Лившицем.

– А я говорю, что нам нужно попасть внутрь этой штуки, – ревел Станислав, наседая на внеземельца. Ростом он был пониже, зато заметно превосходил Люциана в весе.

– Зачем вам туда? Что вы там у них забыли? – с вызовом вскрикивал Лившиц, уклоняясь от раскрасневшегося лица доктора.

– Потому что иначе мы им, – Грац ткнул пальцем в сторону иллюминатора, – ничего не докажем. А иного пути домой у нас нет!

– Я уже сто раз говорил вам, что у нас нет пути домой с ними. Мы не знаем, кто они и какие у них планы. Мы не можем притащить домой бомбу замедленного действия.

– Параноик! – Грац с размаху врезал кулаком по терминалу. Какая-то мелкая посуда, оставленная там пару дней назад, подпрыгнула и спланировала на пол. Крысоподобный кибер шустро юркнул и утащил объедки, на ходу утилизируя посуду. «Молодец, – подумал Захар, – на терминал не лезет».

– А вы – предатель собственной расы! – ответил Лившиц.

На секунду воцарилась тишина. Было слышно лишь шумное дыхание обоих спорщиков.

– Послушайте, Грац, – неожиданно вставил Клюгштайн, – а с чего вы взяли, что внутрь этой штуки вообще можно попасть?

Биолога никто не принимал в расчет. Его позвали только для протокола, чтобы присутствовали все члены команды. Но Фриц, как оказалось, вполне оправился. Да, он продолжал утверждать, что ничего не помнит из случившегося внутри тоннеля, но мыслил здраво и критично.

– Что вы имеете в виду? – одновременно спросили Грац и Лившиц.

– Ну, почему вы решили, что можно туда вообще забраться?

На лице Станислава замерло удивление.

– Но они сами как-то должны оттуда выходить и попадать обратно, – пожав плечами, сказал он.

– Вам, Станислав, простительно. Но вы же, Люциан, специалист по инопланетянам, вы должны понимать.

– Специалист, – тихо усмехнулся Грац. – Кто их видел-то, тех инопланетян?

Захар никак не мог взять в толк, о чем они говорят. Кто и куда должен выходить? Что имеет в виду Клюгштайн?

– Да, наверное, вы правы, Фриц, – смиренно согласился Лившиц. – Мы слишком увлеклись своими проблемами, чтобы помнить о возможных различиях. Мы, как обычно, все перекладываем на свой лад – если есть дыра, то в нее обязательно надо залезть.

– Хорошо, – не унимался Грац, – а как они, по-вашему, туда попадают?

– Станислав, – подключилась к разговору Гертруда. Она уже окончательно успокоилась, на ее лицо вернулась привычная улыбочка безразличия, – не будьте таким тугодумом.

– А я тоже не могу понять, о чем говорят эти двое, – встал на защиту доктора Захар.

Гертруда снисходительно усмехнулась. Если бы Захар не видел, что творилось с этой женщиной всего несколько минут назад, ни за что бы не поверил, что возможно так преобразиться.

– Вы что же, совсем не можете представить, что можно куда-то никак не попадать? – спросила Герти.

Грац недовольно крякнул и опустился в кресло. Ему надоело играть в игру «угадай, что», и он решил просто подождать, когда умникам из команды надоест ломать комедию.

– На Земле есть дверь? Или люк? – спросила планетолог.

Грац продолжал хранить молчание.

– Станислав, – снова заговорил Клюгштайн, – вы же не станете лезть в какую-нибудь пещеру на Земле только потому, что заметите ее из космоса? Здесь то же самое.

– Вы хотите сказать, что те, кто привел сюда этот странный корабль, обитают на его поверхности? Это же вздор!

– Вряд ли, – вставил Лившиц.

– Точно, – согласилась Гертруда. – Но они вполне могут использовать какой-то другой способ проникновения внутрь. С чего вы так уверены, что им нужны двери?

– Разумные волны, частицы? Не слишком ли это фантастично?

– Я, собственно, говорил о другом, – сказал биолог. – А вдруг им не нужно выходить. Вообще. Никогда.

В рубке повисло молчание. Все, видимо, обдумывали сказанное Клюгштайном.

«Рабы на галерах? – подумал Захар. – Навечно прикованные к своим лавкам гребцы бесконечности? А ведь на самом деле мы ничего не знаем не только об обитателях и создателях (не факт, что это одни и те же существа) этого корабля. Мы и о корабле-то ничего не знаем. Ни принципа его движения, ни свойств энергии, им используемой».

Космический гигант не производил никаких излучений и сигналов, доступных людям с их весьма далеким от скромного арсеналом приборов и датчиков. Он словно был мертв. Будто выброшенный на берег кит.