Минуя полночь

Гил завел трактор, чтобы прочистить масло, а она стояла рядом и думала. Наблюдала за ним. Он не был похож на рискового парня. Каждое его движение было уверенно и осмысленно. Он всегда выглядел так, как будто точно знал, что делает, как будто ничто не могло вывести его из этого внутреннего равновесия. Как будто он просто не допускал возможности поражения.

Но, конечно, это было не так. Он сам сказал, что многие фермеры Канзаса знавали плохие времена и беды. У него был опыт Бет и второй жены. Он казался сильным физически — широкоплечий, крепко стоящий на уверенных мускулистых ногах. Но она видела в нем и внутреннюю силу, которая была больше его широких плеч, мощнее его сильных рук и ног. Он был ни просто красивым человеком. Он обладал мужеством и внутренней красотой. У него была сильная воля и доброе сердце.

Совсем не такой, как она. Не трус. У него не бывает поражений.

— Ну вот, все сделано, — сказал он, поворачиваясь к ней и улыбаясь. Он вытер руки о какую-то грязную тряпку. — Спасибо.

— За что спасибо?

— За то, что составила мне компанию, — ответил он и быстро поцеловал ее в губы. — И за то, что твое присутствие заставило меня поторопиться.

Она улыбнулась и отвернулась в сторону. Зная, кто он и кто она, было просто невозможно смотреть ему в глаза.

— А теперь ужин? — Дори проголодалась. С общим выздоровлением возвращался и аппетит.

— Нет. Есть еще дела.

— Еще дела? — Да, решила она про себя, фермеру нужно быть настырным. У них всегда есть какие-то дела. Она взглянула на часы. — Семь утра и шесть вечера? Я знаю, что это за дела.

Он улыбнулся.

— Хочешь, поедем с нами? Или останешься здесь с Мэтью?

Она уже не раз видела, чем они занимаются около дома Авербэков. Иногда они разбрасывали сено для коров, иногда наполняли водой поилку. Однажды их так долго не было видно, что она вышла на крыльцо и обнаружила, что они перевели все стадо на другой луг, где трава была повыше. Там она не увидит ничего особо интересного.

— Лучше я останусь с Мэтью.

Он кивнул и пронзительно свистнул сквозь зубы. Через пару минут и Флетчер, и Бакстер прибежали из дома к грузовику и забрались внутрь, ожидая его.

— Здорово это у тебя получается.

Он рассмеялся.

— Старый фокус. Достался мне в наследство от отца.

— Один из фокусов, которые переходят от отца к сыну?

— Только если у них есть дела.

— У моей матери был серебряный свисток на цепочке, чтобы подзывать к себе меня и младшего братишку, Бобби. Иногда мы прятали его, и она сходила с ума от расстройства. Ей бы понравилось, как ты свистишь.

— А где сейчас твой брат?

— В Миннеаполисе. У него там свой книжный магазин.

— А отец? Как он подзывал вас?

Она нахмурилась.

— Не знаю. Я его вообще не помню… Он давно от нас ушел. Мне было тогда лет восемь.

— Жаль.

— Мне тоже. Но энергии моей мамочки хватило бы на десяток родителей, поэтому не могу сказать, что мне его не хватало. В нашем доме все всегда было нормально.

— Но матери, наверно, было нелегко растить двоих детей и даже не иметь другого мнения, на которое можно было бы опереться. Не знаю, что бы я делал все эти годы, если бы не Мэтью.

— Конечно, ей приходилось трудно. Иногда. Я знаю, что ей до сих пор недостает его. — Дори улыбнулась. — Но у моей матери столько: мнений, сколько другая женщина не наберет и за всю жизнь. Уж можешь мне поверить.

Бакстер настаивал, что должен сидеть в кабине у окна, чтобы помахать рукой Дори, а Флетчер не пускал его на это место. Тогда малыш решил пересесть в кузов. Они орали друг на друга дикими голосами, пока Гил, выругавшись сквозь зубы, не схватил младшего сына за шиворот и не перенес его в кузов грузовика, скомандовав при этом:

— На задницу. Быстро!

Дори расхохоталась и махала Бакстеру, пока не заболела рука, только чтобы видеть его счастливую улыбку.

Гил наблюдал за ней в зеркало заднего вида. Доехав до поворота, он обернулся и увидел, как она идет к дому, чтобы помочь Мэтью на кухне.

В сердце у него росло странное чувство, совсем как тогда, когда он впервые поцеловал ее. Ощущения спокойствия и тепла боролись в нем сострахом и подозрительностью.

Он совсем не помнил, как менял масло в тракторе. Время пролетело незаметно. Ему понравилось рассказывать ей о своей жизни, работе, как будто ей это было на самом деле интересно. Казалось, что ей интересно. Но что, если она просто старалась вести себя вежливо и корректно? То, что она ему нравилась, это… ну, это замечательно. Но что, если он неверно истолковывает ее мотивы и не знает, чего она хочет? Что, если она неправильно понимает его? На сердце кошки скребли, когда она махала рукой Бакстеру, стоя во дворе его дома, как будто это был ее родной дом; когда шла к дому, как будто всегда жила в нем. Она смотрела на его сына, как будто он был и ее сыном. Но, может быть, он выдает желаемое за действительное? Может быть, он позволяет мечтам снова выйти из-под контроля? Она ведь вполне может уехать, хоть завтра. Может, все, что ей нужно от него, — это именно то, что, как ему кажется, хочет и он сам. Простой дружеский секс, без ненужных обязательств и сожалений.