Поэтому Пилигрим без сомнений запихнул его обратно в квартиру. Рада последовала за ними и на всякий случай заперла дверь.
По планировке эта квартира была такой же, как у Нины Голубковой, а по виду – совсем другой. Здесь было грязно, пыльно и воняло всем сразу. Похоже, у хихитуна была отвратительная привычка бросать мусор себе под ноги, а спать и вовсе на грудах тряпок. Вряд ли эта квартира вообще принадлежала ему, и ее истинных хозяев в ближайшее время ожидал неприятный сюрприз.
Хихитун испуганно отполз от градстража, но далеко не ушел, устроился на комке тряпок, которые раньше были чьей-то одеждой.
– Так вы двое что, знакомы? – уточнила Рада.
– Какатик Скородинский, – представил хихитуна Пилигрим. – Знаком всей Минской Градстраже, даже я его лично один раз задерживал.
– Так, а вы его в заключение отправлять не пробовали? Или вам нравится за ним бегать?
– А он хитро действовал: брал немного энергии, за такое серьезный срок не дают. Посидит полгода-год, а потом снова за старое.
– Это не я, это все моя природа! – капризно заявил хихитун.
– Подвела тебя на этот раз природа. Судя по тому, что я тут услышал, ты пожадничал и наворовал себе лет на пять. Если докажут нападение на курьера – на все десять.
– Протестую! Какие пять? Какие десять? Я не хочу!
– И никто не хочет, – рассудил Пилигрим. – Хотя понимаю, как ты забылся. Голубкова эта стала слишком легкой жертвой, ты как к шведскому столу попал – и понесло. Но ты наследил, Какатик. Я тебя за пять минут вычислил, а целая группа ящик доказательств наберет. Наелся? Вкус энергии запомни, теперь ты надолго без нее.
– Я умру! – скорбно объявил Какатик. – Возьму и умру!
– Не умрешь, ты живучий.
– За пять лет непременно умру! Стану призраком! Буду за вами летать и слезы лить, спадар градстраж!
– Зонтик куплю, – пожал плечами Пилигрим.
– Но я не хочу! Может, мы как-то это… договоримся… Разве виноват хихитун в природе своей?
– Виноват в несдержанности своей. Если ты думаешь, что я тебя отпущу, что хоть крошечный шанс на это есть, то очень зря. А вот сотрудничество со следствием тебе приписать могу. Тогда не пять лет, а три года максимум. Чувствуешь разницу?
До этого момента Рада вообще не понимала, почему Пилигрим сюсюкает с хихитуном, это было совсем не похоже на молчаливого градстража. А теперь стало ясно: он просто подводил Какатика к максимальной откровенности.
– Разницу чувствую, – энергично закивал хихитун. – Три года – это, конечно, тоже много. Но, может, я научусь сдерживать свою коварную природу? Это ж все она…
– Не сомневаюсь, но давай по делу. Нас интересует женщина, к которой ты присосался, и теннин, который приходил к ней несколько дней назад.
– Какой теннин? Впервые слышу! Я вообще не знаю, что такое теннин! Кто это? Что это?
– Четыре года сидеть будешь в лучшем случае, – невозмутимо пообещал Пилигрим. – Видишь? Год ты упустил. И так буду по году накидывать за каждую глупость.
От возмущения хихитун так широко распахнул выпученные глаза, что Рада даже испугалась: а не выкатятся ли они? Но глаза были закреплены неплохо, а скандалить Какатик не решился. Должно быть, сообразил наконец, что подставился. А ведь он мог бы и вовсе сбежать, когда понял, что в дом вошел градстраж… Но тогда ему пришлось бы отпустить такую выгодную жертву. Он предпочел просто затаиться, надеясь на удачу, и теперь ему предстояло расплачиваться за жадность правдой.
Он и сам это понял. Хихитун закутался в тряпки, изображая побитого и униженного, но молчать не стал.
Нину Голубкову он обнаружил случайно – на улице увидел и сразу почуял, что кто-то из сильной нечисти подточил ее душу. Какатик решил воспользоваться этим. Теперь он по привычке во всем винил свою коварную природу, но Рада не сомневалась, что он изначально искал в тот день нового донора.
Он последовал за Ниной в этот дом. Тогда квартира над ней была занята, но с подачи хихитуна жильцу прилетела пробка от французского шампанского прямо в лоб. Хозяин отправился на лечение и реабилитацию, а Какатик без сомнений вселился в освободившиеся хоромы. Он устроил тут милый его сердцу свинарник и получал энергию от мелких пакостей всем, кто случайно оказывался рядом с Ниной.
Произошло все это не так давно, около месяца назад, и сначала хихитуну никто не мешал. Он чувствовал связь Нины с кладником, но на эту связь не посягал, крал по чуть-чуть, ему не нужны были серьезные враги. А другая нечисть рядом с Ниной и не появлялась – до тех пор, пока не приехал теннин.
Какатик почувствовал его издалека, просто как духа воздуха, потому что с йокай он прежде не сталкивался. Но ему достаточно было и того, что перед ним возможный естественный враг. Он решил отпугнуть потенциального противника, хихитун в честных драках никогда силен не был.
Однако теннин не испугался. Это Нина думала, что Канзабуро-сан побыл у нее в гостях и уехал. Он, покинув ее квартиру, направился на этаж выше – туда, где чувствовал присутствие нечисти.
Вот только, увы, начать битву он не решился. Агрессия была для него даже менее свойственна, чем для Какатика.