Миндаль

Я кладу его в рот. Вкус у конфеты кисло-сладкий. Рот наполняется слюной. Я языком перекатываю драже во рту. Время от времени оно со звуком ударяется о зубы: цак, цак. Внезапно язык начинает щипать. От соленого и кислого, острого и горького. А тут еще до умопомрачения приторный запах шибает по ноздрям. Я начинаю бешено отфыркиваться.

Бах! — в воздухе раздается выстрел стартового пистолета. Мы резко срываемся с места и несемся вперед. Мы не участвуем в забеге, и это не соревнование на результат: мы бежим сами для себя. Нам нужно просто ощущать, что наши тела рассекают воздух.

Когда я открыл глаза, передо мной стоял доктор Сим. Он рассказал мне, что случилось за то время, что я валялся в больнице.

Сразу после того, как я потерял сознание, на месте событий появился профессор Юн с полицией. Конечно, было бы гораздо круче, если бы всю ситуацию мы разрулили сами, но в глазах взрослых мы были просто детьми. Дора связалась с классной, кто-то из ребят рассказал, что Гон общается с Колобком, полиция разыскала его, после чего уже не составляло труда выйти на Стального Жгута.

Жгута уложил Гон — пырнул ножом. Рана оказалась не смертельной, угрозы для жизни не было. Его выписали из больницы даже раньше, чем меня, и теперь он ждал суда.

За Жгутом числилось такое и столько, что перечислять здесь все нет никакой возможности. Как потом рассказывали, весь судебный процесс у него с лица не сходила улыбка, даже во время вынесения приговора (более строгого, чем ожидалось). Я думал, как же у него были мозги устроены… хотя нет, как в принципе устроен человек. В целом. Надеюсь, когда-нибудь в его жизни наступит день, когда у него получится сменить это выражение на своем лице.

То, что Гон ударил Жгута ножом, скорее всего, будет признано вынужденной самообороной. Доктор Сим сказал, что Гон сейчас проходит психологическую реабилитацию и пока навещать его нельзя. Профессор Юн решил изменить свою жизнь: ушел в академический отпуск, чтобы все время уделять исключительно сыну. Гон пока не очень много с ним общался, но профессор пообещал приложить все усилия, чтобы это исправить.

Доктор Сим также рассказал, что в мое отсутствие в книжную лавку несколько раз заходила Дора. Она передала для меня открытку. «Всякую писанину» она по-прежнему не любила, поэтому чисто в своем стиле вместо записки вставила в открытку фото. На снимке она бежала, обе ноги не касались земли, словно взмывая в небо. Дора все-таки перевелась в школу, где была секция легкой атлетики. После этого она сразу же заняла второе место на районных соревнованиях. Выходит, она вновь обрела свою «испарившуюся» мечту. Родители, наверное, по-прежнему зовут ее дурашкой, но теперь уже просто в шутку, для подначки.

— Смотри-ка, да у тебя мимика стала гораздо богаче! — внезапно отметил доктор Сим.

Я рассказал ему об удивительных событиях той страшной ночи и о загадочных изменениях, которые произошли с моей душой и телом.

— Когда ты полностью восстановишься, давай сделаем МРТ. Ну и клинические тесты тоже нужно будет все по новой пройти. Думаю, пришла пора разобраться, что изменилось у тебя в голове. Знаешь, я, по правде говоря, всегда сомневался в том, что тебе тогда поставили правильный диагноз. Я сам когда-то был доктором и знаю, что у врачей есть предвзятость восприятия: они любят навешивать привычные ярлыки, когда сталкиваются с необычным явлением или пациентом. Да, ярлыки понятны и определенны, полезными они тоже могут быть. Но видишь ли в чем дело, человеческий мозг — штука весьма специфическая. И я по-прежнему верю, что сердце все-таки управляет головой. В общем, я хочу сказать, что ты нормально рос и взрослел, просто немного не так, как другие люди.

— Расти означает меняться?

— Да, пожалуй, так. Либо в худшую сторону, либо в лучшую.

Я вспомнил те несколько месяцев, что провел с Гоном и Дорой. Мне хочется верить, что Гон за это время изменился к лучшему. Хотя, конечно, следует сначала разобраться с тем, что значит «к лучшему».

Доктор Сим сказал:

— Подожди немного, я сейчас приду, — и направился к выходу, но на пороге остановился в нерешительности и изрек: — Я не люблю убивать интригу и портить сюрпризы, но иногда бывают такие моменты, когда просто невозможно удержаться, так язык чешется сказать. Так что только намекну: ты сейчас увидишься с одним человеком. Думаю, это очень тебя удивит. — А еще напоследок он передал письмо от Гона.

— Вы идите, я потом прочту.

Доктор ушел, и я открыл конверт. Белый лист был сложен квадратом. Я медленно развернул бумагу. На ней мелким жирным шрифтом с сильным нажимом было от руки написано лишь несколько слов:

Прости.

И спасибо.

Искренне.

Я долго рассматривал точку после «Искренне». Я надеялся, что после нее жизнь Гона уже не будет прежней. Увидимся ли мы с ним снова? Я надеюсь. Искренне. На это.

75

Дверь раскрылась. Это был доктор Сим. Впереди себя он толкал кресло-каталку. Оттуда сияла широкая ясная улыбка. До боли знакомая. Потому что мне так улыбались с самого рождения.

— Мама. — Как только я произнес это слово, у нее из глаз хлынули слезы.