Миндаль

Мужчина возле лифта был средних лет, с серебристой сединой, на нем был очень тщательно подобранный костюм, вот только плечи были понуро опущены, а в глазах стояли слезы. Если бы не выражение лица, его можно было бы назвать красивым. Но вид у него был осунувшийся и мрачный.

Едва он меня увидел, как тут же стремительно отвел глаза. У меня появилось какое-то предчувствие, что нам с ним еще суждено встретиться. Я понимаю, что слово «предчувствие» со мной не очень сочетается. Строго говоря, это предчувствие и не было чем-то, что я почувствовал или ощутил.

Впрочем, если задуматься, по большому счету предчувствие — это вовсе не то, что внезапно ощущаешь. Просто ты, сам того не замечая, тщательно, слой за слоем накапливаешь в голове свой повседневный опыт, раскладывая его на исходные условия и полученный результат. И когда оказываешься в какой-то аналогичной ситуации, подсознательно схожий результат и предполагаешь.

То есть в действительности «предчувствие» — это по сути просто база данных, набор причинно-следственных связей, типа «положил фрукты в блендер — на выходе будет сок». Вот так же и с этим мужчиной: он взглянул на меня, и результатом стало «предчувствие».

После этого я часто натыкался на него: в больничном буфете или в коридорах. Я чувствовал, что на меня кто-то смотрит, оборачивался и всегда ловил его взгляд. Он то ли просто изучал меня, то ли хотел что-то сказать. Поэтому, когда однажды он сам зашел ко мне в лавку, я поприветствовал его как ни в чем не бывало:

— Добро пожаловать!

Мужчина слегка кивнул мне и медленно двинулся вдоль книжных стеллажей. В каждом его шаге ощущалась тяжесть. Он прошел мимо раздела философии, остановился в уголке с художественной литературой, снял с полки том и направился к кассе.

Хотя на его лицо и была натянута улыбка, он старался не смотреть мне в глаза. Мама как-то говорила, что это может быть признаком беспокойства.

— Миллион вон.

— Не думал, что это так дорого. — Мужчина полистал книгу. — Она и вправду такая ценная? Это ведь не первое издание. Да даже если и первое, то это все равно не оригинал, а перевод.

— И тем не менее — миллион вон.

Это был роман «Демиан»[23], любимая мамина книга. Книга, которая всегда стояла у нее на полке еще со школьных времен. Книга, благодаря которой мама и загорелась страстью к писательству. Книга не на продажу. Как же так получилось, что он выбрал именно ее? Мужчина глубоко вздохнул. Было видно, что он не брился уже несколько дней, отчего на лице проступила щетина.

— Видимо, мне нужно сначала представиться. Меня зовут Юн Квон Хо, я профессор, преподаю теорию менеджмента в университете. Можно посмотреть в интернете, там будут ссылки. Я говорю это не для хвастовства, а том смысле, что можно проверить, кто я такой, и удостоверить личность.

— Мы уже встречались, я видел вас в больнице.

— Спасибо, что узнал. — Черты его лица немного смягчились. — Я разговаривал с твоим опекуном, доктором Симом. Он рассказал, какая с тобой история приключилась и что ты — ребенок особенный. В общем, доктор посоветовал мне поговорить с тобой напрямую, вот потому я и пришел. Собственно, я к тебе с просьбой.

— Какой?

Он помедлил с ответом.

— Даже не знаю, с чего начать…

— Вы сказали, у вас есть просьба. Можете начать с нее.

Профессор усмехнулся:

— Как меня и предупреждали, ты весьма прямодушный, говоришь без обиняков. Я знаю, что твоя мама в больнице. Моя жена — тоже. Она скоро умрет, судя по всему на днях… — На этих словах он весь сгорбился, съежился, но потом пришел в себя, отдышался и заговорил снова: — У меня к тебе будут две просьбы. Во-первых, я был бы очень признателен, если бы ты вместе со мной сходил проведать мою жену. А во-вторых… — Он снова глубоко вздохнул. — Не мог бы ты выдать себя за нашего сына? Это будет нетрудно, ведь вы с ним очень похожи. Тебе нужно будет просто сказать ей пару слов, и все.

Просьба была необычной. Такую нечасто услышишь. Поэтому я спросил, для чего все это надо. Он встал, сделал круг по лавке. Похоже, он был из того типа людей, которым всегда нужно время, чтобы подобрать слова.

— Тринадцать лет назад у нас пропал сын. — Он наконец начал свой рассказ. — Мы были богаты. Я, отучившись за рубежом, вернулся в Корею и стал профессором в весьма молодом возрасте. У жены тоже была блестящая карьера. Мы оба считали, что жизнь удалась. Но после утраты ребенка все пошло кувырком. Что мы только ни делали, чтоб его найти, — все было бесполезно. Между нами начались раздоры, потом жена слегла. Это было очень непростое время для меня. Даже сам не знаю, почему я тебе это все говорю.

— И что было дальше? — спросил я в надежде, что история не особо затянется.

— Недавно мне позвонили. Сказали, что нашли какого-то мальчишку, возможно, это мой сын. И я пошел с ним встретиться.

Мужчина замолчал и некоторое время крепко кусал губы.

— Я бы хотел, чтобы моя жена, прежде чем покинет этот мир, увидела сына. Того сына, которого она мечтала увидеть. — На слове «того» он сделал особый акцент.

— То есть ваш настоящий сын выглядит не так, как она мечтала?